Академия тишины

На первый беглый взгляд плетения Астеруса и Вереи были совершенно обычными. Совершенно! На вопрос об их даре ответить было трудно — пока что я не видела той насыщенности цветов, какая бывает у магов, но с другой стороны, дар мог пробудиться и позже, лет в двенадцать-тринадцать, часто совпадая с перестройкой детского организма на взрослый лад… У меня, кстати, дар пробудился как раз в двенадцать лет. У Габриэля и Сэма, насколько я помню, раньше…

Мысли завертелись в голове, ах, как жаль, что не с кем обсудить их, ну хоть с кем-нибудь, хоть с Джеймсом, хоть с Ларсом! Может ли быть какая-то взаимосвязь пробуждения дара и активации проклятия? Последнее строго завязано на возрасте, тогда как первое абсолютно спонтанно. Однако спонтанно — это у меня, у других ребят, а что касается этих молчаливых детишек с совершенно одинаковыми серыми глазами — могло ли в их жизни быть хоть что-то непредсказуемое? Надо обязательно выяснить этот вопрос…

— Мисс Джейма, нам пора.

Тихий голос адьюта вывел меня из состояния глубокой задумчивости, и я обнаружила, что подошла к принцу и принцессе слишком близко, опустилась едва ли не на корточки в метре от них — и всё это с прикрытыми глазами. Астерус и Верея по-прежнему смотрели на меня.

Могла ли я в их возрасте провести почти час — или сколько там прошло времени — в полной неподвижности? Джейси вон и сейчас не может. Идеально вышколены с малолетства.

Я неловко поднялась с колен, поклонилась, пробормотав что-то приличествующее случаю, попятилась к двери. Негромкий, какой-то безжизненный голос мальчика-принца, казалось, прозвучал внутри моей головы:

— Вы вылечите нас, леди?

Сероглазая круглолицая Верея безучастно рассматривала собственную, без единой складочки, юбку.

Я неопределённо кивнула. Так значит, всё-таки знают… Непохоже, что их щадят, хотя, возможно, это и правильно. Всегда лучше знать правду.

Джеймс, если бы услышал эту мою последнюю мысль, хохотал бы до слёз.

Глава 61

— Хотите пообедать? — адьют оборачивается ко мне. Это, конечно, не лишнее, силы нужно поддерживать, особенно с учётом того, что в Академии последнюю безумную неделю я питалась с явными перебоями, а здесь, во дворце, так легко было отвлечься от собственных мучительных метаний, но я ускоряюсь и заглядываю ему в глаза.

— Если время есть на обед, почему вы тогда меня торопили и говорили, что его нет?!

— Вам было недостаточно времени?

— А вы были настолько уверены, что я ничего не увижу?

— А вы что-то увидели?

М-да, разговор явно не клеился.

— Разве не вы первый должны быть заинтересованы в том, чтобы это всё закончилось?

— Я заинтересован. Но дети…

— А в детях — вдвойне! Потому что они — дети. И потому что есть шанс… действительно, если есть хоть какой-то шанс, то именно с ними.

Не знаю, что это заставляет меня говорить. Наверное, потому, что чувствую себя ближе к ним, чем ко всем этим напыжившимся от сознания собственной значимости магам. Но адьют меня не слушает — или делает вид, что не слушает.

В одной из небольших — относительно, по дворцовым меркам, разумеется — залов уже накрыт стол. На одного. Интересно, где находится и чем сейчас занимается Мэй?

— Угощайтесь.

— А вы? — сегодня я бью все рекорды по навязчивости и бесцеремонности.

— Воздержусь. У меня… особая диета.

Бедолага. Не представляю я такой преданности короне. Пусть даже самому королю. Особенно — королю. Не родственнику, не возлюбленной… впрочем, не моё дело.

— А королева проклятием не страдает? — любопытство и набитый рот явно противоречат друг другу, и любопытство, к сожалению, побеждает. — Она же из другого рода и не имеет кровной связи с…

И — чисто по-женски хочется знать — понимала ли она, на что обрекает этим браком своих детей? И был ли у нее хоть какой-то выбор?

— Не страдает, — к настороженности адьюта добавляется неприязнь. — Приятного аппетита. Я подойду позже, и мы…

Дверь открывается резко, рывком, и адьют разворачивается — стремительно, молниеносно, особенно с учётом его плачевного физического состояния, правда, неуклонно шедшего на поправку благодаря нашим постоянным "тренировкам", проще говоря, магическим подпиткам. На пороге зала возникает, судя по одежде, слуга — лысоватый прерывисто дышащий мужчина с перекошенным лицом. Он не успевает и слова сказать, как адьют хватает меня за локоть.

— Идёмте!

Кусок пирожка во рту изрядно препятствует любым возражениям. Пока я спешно давлюсь тушёными овощами, перемешанными с яйцом, и мягким пушистым тестом, мы буквально выбегаем из комнаты и несёмся по коридорам.

Неужели пожар?.. Да нет, смешно, никакой примитивный огонь не страшен королевскому дворцу, в котором столько магов, да и магический не страшен тоже. Началась война? Или…

Мы опять поднимаемся по лестнице, и я отбрасываю глупые теории: нечто в самом деле случилось. А вдруг проклятие у принца или маленькой принцессы проснулось раньше? А вдруг…