Академия тишины

Я так хочу в это верить, как и в то, что с провожавшим меня Ларсом, с Джейми, который, по его словам, искал меня и выглядел неважно, всё хорошо.

На каком-то этапе моё сопротивление сломалось, птица перестала терять окровавленные пёрышки в безуспешных метаниях перед стеклом. Клетку накрыли непроницаемым для солнечных лучей пологом, и теперь этот беспокойный комок перьев день-деньской сидит на своей узкой жёрдочки, не нуждаясь ни в полёте, ни в свободе.

Правда, и песен больше не поёт.

Но песен леди Сейкен и не надо.

Иногда мне кажется, что по-своему она даже любит меня и заботится обо мне — подобно жуткой старухе-колдунье из сказки, которая украла маленькую принцессу, заточила в башне и воспитывала как собственную дочь. Длинные волосы принцессы были волшебными, дарующими колдунье силу и вечную молодость. Иногда я думала, что когда девушка сбежала, а колдунья пыталась её вернуть, дело было не только в магии. Просто колдунья привязалась к пленнице — никого другого не было в её безрадостной чёрной жизни.

Длинные волосы так похожи на магические нити.

Пусть я не вижу ничего вокруг себя, но магию не могу не чувствовать. Исчерпавшись до самого дна души, она потихоньку начала восполняться, появляться заново. Немного иная, чем прежде, всё-таки потому, что напрямую связана с эмоциями, чувствами, переживаниями, которых я словно лишилась, уж не знаю, временно или насовсем. Мой пылкий, неугомонный, порывистый огонь стал неторопливой густой лавой, обжигающей и расплавляющей всё вокруг.

Я не знаю, для чего леди Сейкен просит меня сделать те или иные вещи. Но это и не важно. Те существа, живые и мёртвые, которые оказываются в поле моего воздействия, мне не знакомы и совершенно меня не трогают. Мне безразличны их лица и тела, их судьбы и желания, интересуют — если можно так сказать — только их плетения. Порванное я связываю воедино, целое зачастую разрываю, иногда — что-то перекраиваю, переставляю местами, иногда — убираю лишнее. В отсутствии какой-либо деятельности я даже с нетерпением жду очередных заданий, без которых, возможно, повредилась бы рассудком окончательно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Впервые я столь отчётливо разглядела действие магии жизневика. В отличие от меня, леди Адриана никакие плетения убирать и менять местами не может. Она только надстраивает и наращивает, бесконечно усложняя заданную природой и судьбой структуру. Но получающиеся магические конструкции — слишком громоздки и в силу этого ненадёжны и недолговечны. Например, полноценное воскрешение, которым леди так грезит. При наступлении смерти нити лопаются, истончаются и исчезают. Но не сразу — именно благодаря этому Корнелии Менел удалось весьма своеобразным образом спасти Джеймса. Однако "нарастить", буквально создать новое плетение "из ничего" на обрывках старого очень сложно. Действовать нужно одновременно магией смерти — погружая плетения в стазис, удерживая ещё жизнеспособные и удаляя уже бесполезные, и магией жизни — зашивая прорехи. Воссоздавая с ювелирной точностью прошлый рисунок, запуская регенерацию тела, и многое другое. Это при том, что обе магии отталкиваются друг от друга, точно магниты с одинаковыми полюсами.

Странно, если так подумать. У нас-то полюса как раз противоположные.

Одержимость леди идеей воскрешения из мёртвых мне не понятна, хотя она часто рассуждает на эту тему вслух в моём присутствии. Ей вроде бы нравится что-то мне объяснять и учить меня. Порой она сожалеет, что на все её реплики я только киваю и не задаю никаких вопросов. На мой взгляд, то создание, которое продолжит существование после этой кропотливой магической операции прежним всё равно не будет. Это ведь только кажется, что нити парят в воздухе вокруг, что можно восстановить пропажу, не поцарапав тончайшие стенки душевного сосуда. Но моего мнения по данному поводу никто не спрашивает, а мне не хочется говорить.

Насколько я поняла, много-много лет назад — несмотря на прекрасно сохранившуюся внешность, я имею в виду, прекрасную до моего огненного воздействия в прошлом году, леди прожила никак не меньше семи десятков лет — она тоже пережила свою незабываемую потерю. Потерю, которую не сохранила никакая магия, никакой стазис, так что не осталось ни надежды, ни даже призрака надежды. Кто это был? Ребёнок, возлюбленный, родственник? Или они все сразу?

Не знаю, я не вслушивалась. Мерно кивала головой, продолжая наблюдать свои внутренние мерцающие и сияющие видения, наслаждаясь отсутствием тоски по прошлому и тревоги по будущему.

Возможно, именно из отсутствия этих тревог воскрешение у нас с леди не получилось ни разу. Да, я примерно представляла себе последовательность событий и действия, да, честно выполняла то, что должна была — но всё-таки именно из-за столкновения наших полярно противоположных сил конструкции, выстроенные с таким трудом, рушились, точно карточные домики.

Возможно, дело было во мне.