Академия Трех Сил

Хен присел передо мной на корточки. Я с усталым изумлением заметила, что кровоподтек на его лице стремительно растворяется, будто утекает под кожу. Не отдавая себе отчета, протянула руку, провела по его губе, стирая начавшую подсыхать кровь. Ранки уже не было — чистая здоровая кожа. Губы у Хена мягкие… и красивые, изогнутые, неосознанно привлекающие.

Хен перехватил мое запястье, заставил опустить. Поймав взгляд его синих глаз — пристальный, темный и чужой, я немного смутилась.

— Почему ты не вылечил себя сразу? — спросила, отгоняя смущение.

Хен неопределенно дернул плечом. Осторожно прикоснулся к моим вискам, и я сразу почувствовала, как через его ладони в меня вливается что-то похожее на живительную свежесть.

— Я не могу вернуть тебе магическую силу, — сказал он. — Только подбодрить ненадолго. Тебе надо отдохнуть.

— Восстановлюсь, не обращай внимания. Так почему ты не лечил себя? Стоял как соломенный тюк. Задал бы им трепку! Испугался, что их двое?

Я намеренно выбирала слова погрубее, но Хен не разозлился. Спокойно покачал головой.

— Не испугался. Я хотел, чтобы им стало легче. Они тревожатся за тебя. Естественные братские чувства. Я поступил неправильно.

— Это они поступили неправильно! — вспыхнула я. — Ты не делал ничего плохого! Это вообще мое решение и моя ответственность.

Хен ничего не ответил.

Меня пугало, что я никак не могла прочесть его чувства. Он словно закрылся от меня, отгородился какой-то стеной. Глаза непроницаемы, лицо совершенно спокойное — я бы на его месте топала ногами и орала, что всех тут положу. А ему будто все равно.

Зол из-за братьев? Запросто. Может, ему вообще все это неприятно? Жалеет, что связался со мной?

Ну конечно. Поэтому и отстранился так. Из-за меня его избили, он, наверное, вообще никого из нас видеть не хочет…

— Хен, — я схватила его за руку, — Хен…

Слова не подбирались. Что если он теперь возненавидит меня? Нахлынуло отчаяние, и на глазах набухли непрошеные слезы.

Во взгляде парня мелькнуло замешательство. Он осторожно погладил меня по голове. Зря, потому что это словно открыло какой-то водопад внутри.

— Хе-ен… — заревела я, вытирая слезы.

Хагос, как стыдно. Ну вот, разнюнилась у него на глазах. Теперь он точно убедится, что зря связался со мной. Целительница, небось, не плачет по пустякам. И из-за нее его не бьют.

— Сатьяна… пожалуйста, не плачь. — Хен поймал мое лицо ладонями, приподнял, не давая отвести взгляд.

Спокойствие стянули с него, как простыню с веревки, и меня это почему-то обрадовало. И то, что он беспокоится, и что утешает, и что синие глаза под белой челкой теперь не чужие и отстраненные, а взволнованные и растерянные.

— Ну ты чего? Все же хорошо. Переволновалась? Не плачь, умоляю. Что мне сделать, чтобы ты перестала плакать?

— Расстаться с целительницей, — брякнула.

Стало неловко смотреть Хену в лицо, и я уставилась вниз и в сторону.

— Да ни с кем я не встречаюсь, — ответил он, не отпуская меня. — Ты все себе придумала. Она просто спрашивала разное по учебе. Просила помочь с заклинаниями.

— Она держала тебя под руку.

— Пожаловалась, что устала, попросила проводить до общежития.

— Она же целительница! И ты тоже!

— Да, но мы вымотались оба на тренировке.

Я засопела, не находя аргументов. Неужели и правда не встречаются? Вскинула затравленный взгляд.

Хен смотрел на меня с легкой насмешкой. Увидев, что я пришла в себя, легонько щелкнул пальцем по носу.

— Тогда… — я снова отвела взгляд, потому что глядеть ему в лицо и просить об этом было выше моих сил, — надень снова сережку…

Он помолчал, потом спросил с насмешливыми нотками в голосе:

— Уверена? Снова снять не попросишь?

Я замотала головой, не поднимая глаз.

— А сама?

Ох. Румянец пополз вверх по шее. Вот почему Хен мастер задавать всякие неудобные вопросы?

— Я тоже… — ответила, чувствуя, как горят щеки.

Он рассмеялся:

— Делай как хочешь. Если тебе комфортнее ходить без нее…

Я снова замотала головой, так сильно, что от усердия волосы хлестнули по ушам.

— Все равно братья уже знают. Можно не таиться.

Хен усмехнулся. Встал, подал мне руку.

— Пойдем-ка по домам.

Я выпрямилась, ощущая себя маленькой рядом с ним. Стало одиноко: только что сидели в обнимку, фактически нос к носу, а теперь опять приходится задирать голову, чтобы посмотреть Хену в лицо. Но его рука, крепко сжимающая мою, немного компенсировала потерю. Тепло его ладони смущало, будоражило и одновременно давало странное ощущение защищенности.

Мы так и дошли до общежитий — рука об руку. По пути болтали о всяких пустяках: о лекциях, тренировках, о том, чем целительские отличаются от наших, боевых.

Хен довел меня до дверей нашего общежития и нагнулся обнять на прощание. Лицо его снова оказалось совсем близко, расфокусированный синий взгляд мазнул по губам, и мне стало душно и жарко, а сердце заколотилось быстро-быстро. Но Хен только поцеловал меня в щеку и сразу ушел.