Академия вампиров. Взгляд Дмитрия (ЛП)

Насколько я понял, между ними двумя существовали какие-то отношения. Это было несколько необычно, даже в академии, но не совсем неслыханно. Что действительно поражало, так это то, что он, по-видимому, достаточно заботился о ней, чтобы пойти за ней после того, как она изменилась. Многие настаивали на том, что Соня Карп была нестабильна в течение довольно долгого времени, хотя никто не ожидал, что она сделает что-то настолько радикальное. С другой стороны, страж Таннер был очень уравновешен, и его решение взять длительный отпуск, чтобы выследить ее, было почему-то еще более шокирующим. С тех пор, как он уехал, никто не мог отказать ему в возможности поступать так, как он хотел, но это не было миссией, санкционированной Советом Стражей при Дворе.

— Но почему они назначили дисциплинарное слушание? Разве он не воспользовался своим личным отпуском? — вопрос задал один из школьных стражей из кампуса начальной школы.

— Он был, но отпуск кончился пару недель назад, и он не вернулся для переназначения.

Наверное, мне следовало знать, что он не вернется в кампус. Несмотря на то, что мы были назначены сюда на короткое время, он не стал бы хорошим примером для новичков, обучающихся здесь. Вероятно, его отправили на новое назначение вскоре после того, как он ушел.

— Как они его нашли? Где он сейчас?

— Он поддерживал связь, чтобы получить информацию о возможном местонахождении Карп. Было нетрудно затащить его обратно в суд. Несколько членов Совета предложили официально осудить его, но наша численность слишком быстро снижается, чтобы просто уволить любого, кто выходит за рамки. Они заставили его выполнять какую-то бумажную работу при Дворе.

— Честно говоря, я не думаю, что он был готов к чему-то еще, — вмешался другой страж. Я полагаю, что он был одним из личных стражей королевской особы, которая оставалась при дворе. — Я видел его вскоре после того, как он вернулся. Он практически оболочка того парня, которого мы знали раньше. Даже если бы кто-то захотел взять его в качестве личного стража, я сомневаюсь, что у него хватило бы сосредоточенности, чтобы взяться за эту работу.

Я покачал головой, доедая последний кусочек своего ужина. В какой-то степени я мог бы ему посочувствовать. Я помню, как чувствовал себя разбитой после того, как подвел Ивана. Хотя с тех пор я немного оправился, все еще были моменты, когда я чувствовал, что никогда не смогу быть тем стражем, которому он так долго доверял. Но я знал, что многие из нас чувствовали то же самое в то или иное время. У всех нас были свои потери. От нас ожидали, что мы возьмем себя в руки и двинемся дальше. Они на первом месте.

Вот почему такого рода миссии не были санкционированы Советом. В то время как почти все стражи соглашались с тем, что быть обращенным в битве было судьбой хуже смерти, не было достаточного количества стражей, чтобы охотиться и освобождать тех из этого бездушного состояния. Не было даже достаточного количества стражей, чтобы защитить мороев так хорошо, как нам хотелось бы, и поддержка такой миссии означала бы, что было бы еще меньше доступной защиты. Не говоря уже о том, что охота на бдительных стригоев была сродни самоубийству; одно дело защищать себя и других, когда это необходимо, искать опасность — совсем другая ситуация.

И все же я задавался вопросом, что бы я сделал, если бы был на месте Михаила. Было очевидно, что он любил Соню, рискуя и карьерой, и жизнью, чтобы «спасти» ее. Несмотря на то, что меня учили отдавать свою жизнь, защищая других, я не думаю, что мог бы пожертвовать так многим ради кого-то. Я знал, что есть только горстка людей, которые заставили бы меня рассмотреть этот вариант, но даже тогда я не знаю, смогу ли я на самом деле пройти через это.

Я убивал знакомых, которые были обращены раньше. Моим третьим убийством был мой одноклассник.

Даже зная, что он не был тем же самым человеком и, возможно, был просто оболочкой чего-то злого, было трудно лишить жизни кого-то, кого я знал раньше. Он назвал меня по имени и даже упомянул о нашем времени в школе. Я помню выражение его глаз, когда я проткнул его колом, всего за несколько мгновений до того, как они потускнели от его истинной и окончательной смерти. Это был взгляд узнавания.

Очевидно, он узнал меня с самого начала, так же, как и я узнал его, несмотря на небольшое изменение его внешности. Его новое состояние все еще хранило воспоминания о молодом человеке, с которым я закончил школу. Но в последнее мгновение перед его смертью я увидел не монстра, а человека, которым он когда-то был. В то время мне не казалось, что я убил немертвого зверя, защищая своего подопечного. В этот момент мне показалось, что я убил старого друга. Это было одно из моих самых сложных убийств; не потому, что оно требовало мастерства, а потому, что требовало самоотверженности.