Академия Весны

– Готов? Нас ждет очень много уборки.

– Идеально, будет чем заняться.

– И там всего две спальни на втором этаже.

– А ты планируешь звать гостей? Мне кажется, что две спальни – это отлично.

– И только один кабинет.

– Поставим в него два стола.

– И он же библиотека.

– Значит, будет что почитать.

– И кухня совмещена со столовой!

– Тогда не придется таскать тарелки из комнаты в комнату!

– И одна гостиная…

– Меньше уборки.

– И никаких горничных, их никогда тут не было!

– Не придется искать деньги, чтобы им платить.

– И давно не чинили крышу, наверняка за то время, что мы провели в Аркаиме, в ней завелись птицы.

– Ну ты же сирена, разберешься с ними.

– Это расизм! А еще тут запущенный сад.

– Ты забыла, кто я? Может, я больше не сильнейший маг, но зато отличный садовник! Наследник Хейза станет твоим личным садовником. Рада?

– Всегда мечтала…

Я смеюсь и тяну Рейва за собой в дом. Мы с ним будто не просто стали свободны, а очистились вдобавок. Мне не грустно, я оставила всю тоску в каюте корабля мистера Терана, вместе со слезами, которые меня, кажется, совсем иссушили. А еще я не испытываю ни страха, ни напряжения, ни неловкости. Странно, но именно отец Бэли уверил меня, что все будет хорошо.

Мы взошли на корабль со страхом, что проведем сутки бок о бок с ужасным человеком, а он оказался добряком, находящимся под каблуком у жены. Выделил нам каюту, накормил и напоил. И я вдруг поверила, что достойные люди есть даже в Траминере и, быть может, это хороший знак, что новая жизнь станет совсем другой. Стоило оставить яхту «Анча», как я почувствовала конец всему прошлому. Причем совершенно для нас безнаказанный.

Следующие дни в новом доме мы тратим на уборку, наслаждаемся этим, и мне трудно поверить в происходящее. Вот Рейв Хейз, тот самый, что морщился при виде меня и гнался за мной по берегу, обрывает древние шелковые обои, а потом заявляет, что стены нужно будет покрасить. И мы с ним вместе рассуждаем о том, какой цвет выбрать для спальни. Мы очищаем старые кладовки, моем окна, снимаем шторы и вытаскиваем на улицу ковры. Избавляемся от диванов, тумбочек и почерневших кастрюль. Когда руки доходят до лаборатории отца, я замираю на пороге.

– Я сама, ладно?

Рейв кивает, уходит в сад. Мы встречаемся только к ночи, и я замираю на террасе, выходящей на задний дворик. Там все теперь чисто, ровно подстрижен газон, высажены идеальные кусты с крупными цветами, в которых я узнаю белые и розовые пионы. А еще старая беседка, где никто никогда не сидел, очищена и украшена светляками. Траминерцы знают толк в этой магии.

Двор никогда не выглядел так уютно. Когда я была маленькой, он представлял собой настоящую опасность для ребенка, потому что всюду были высохшие колючие розовые кусты и заросли крапивы, а еще эта беседка с прогнившим полом не внушала доверия. Сейчас там все накрыто к ужину.

– Ты готовил?

– Ну… это не что‐то особенное, скажу сразу, но я старался.

На столе большой кофейник и тарелка с гренками.

– Там что, сыр?

– Да, там сыр и чеснок. Если это невкусно, то прости, но я ничего больше не умею.

Он отодвигает стул, и я блаженно вгрызаюсь в гренки с сыром. Это очень вкусно, невероятно!

– Ты справилась с лабораторией?

– Да, – киваю. – Теперь мы можем там работать, если захотим.

– Чем займемся?

– Не знаю… мы оба не получили дипломы…

– Я мог бы попытаться закончить обучение в местной академии?

– Да, думаю, что можно это устроить. А я, пожалуй, не хочу.

– Чем займешься?

– Знаешь, как‐то Энграм Хардин пошутил, что мне «к зверью», не буду с ним спорить. Хочу стать ветеринаром! Людей мне на всю жизнь хватило, планирую иметь дело с животными. Справлюсь?

– Справишься. А я попытаюсь удержаться от расистских шуточек на этот счет. Справлюсь?

– Не думаю. – Я смеюсь и снова кусаю божественную гренку.

Мы продолжаем чинить дом и тратим на это все сбережения, что хранятся в сейфе. Это кажется мне чем‐то логичным, поскольку отец никогда не берег и не считал деньги, он даже не знал, есть ли они у него. Рейв хмурится и всякий раз записывает, сколько было потрачено, чтобы со временем возместить, но мне и правда это безразлично. Мы будто продолжаем традиции хозяина этого дома.

Через неделю Рейв получает письмо от матери, она половину страницы его ругает, а вторую половину хвалит. А еще в конверте Рейв обнаруживает то, что она назвала одной шестой наследства, но на самом деле это огромные деньги, и я останавливаю его за секунду до того, как золотые клереты оказываются в Жемчужном море.

– Что? Я сам заработаю деньги, – рычит он.

Письмо его расстроило, я и сама это вижу.

– Не надо… она же хотела помочь. Если оставим их, то ты сможешь доучиться, как мы и обсуждали…

– Но… Брайт…

– Сочти меня мелочной, представь, что я с тобой только ради этих денег, возьми себя в руки и положи их в сейф. Нам нужно что‐то есть, а твои божественные гренки мне уже надоели! И я хочу приличного кофе, купи мне самых дорогих зерен, наследник Хейзов!