Академия войны

– Нет. Ты все такая же красавица, – она щелкнула меня по носу кисточкой для пудры. – А колет потому, что ты нервная и боишься, что я тебя сдам.

– Ты уже сдала, – я цокнула языком. – Это оказалось больно только для моей самооценки. По крайней мере, меня не убили. Как зовут этого брутального защитника отечества, что пытался запугать меня своими бровями и шрамами?

– Хочешь сказать, что выдержала взгляд Дедриана? – Марианна даже от зеркала оторвалась. – Чертова витянка, ты хоть чего-нибудь боишься?

– Значит, Дедриан, – я кивнула. – Он сказал, что я свободна. Теперь вот не знаю, что с этой свободой делать.

– Я намекну, – Марианна снова была на своей волне. – Эти парни не хухры-мухры. То есть… Либо пытаешься кому-либо понравиться и в случае успеха получаешь защищенное будущее… Либо остаешься здесь, в таверне. Либо возвращаешься со мной в Сонное, и твоя самая перспективная работа до окончания войны (а скорее до смерти) – вытирать стол и мыть тарелки в доме старейшины. А что, он мужик мировой.

Девушка хитро на меня уставилась. По-моему, ожидая восторженной реакции на свои ценные советы.

Я поморщилась.

– Это и все перспективы?

– Еще ты можешь вернуться в Виту, – усмехнулась девушка. – Ненадолго. Там за побег из страны отрубают голову.

Я ойкнула и приуныла.

– Кругом одна смерть и прислуживание. Где разнообразие? По-моему, благородней будет помереть в чистом поле с мечом в руках, не откладывая неизбежное в долгий ящик.

Марианна выгнула бровь.

– Так ты собралась в Академию?

Я вздрогнула.

– Вообще-то я сказала, что собираюсь умереть в чистом поле.

– Ты не в курсе, – Марианна махнула рукой. – Я имела в виду пепелище. В горах за Академией есть поле, куда периодически бьют молнии магические, ими вся земля в округе выжжена. Кого-нибудь да задевает постоянно. Говорят, оно снова разрослось. Студентов туда не пускают, но ветер иногда доносит запах гари. Тогда занятия отменяют, ссылаясь на погодные условия. Помереть в чистом поле – это про пепелище.

Ого, сколько информации.

– А чего это молнии туда бьют?

– Эмм.. – девушка заметно напряглась. – Я не разбираюсь в погодных явлениях. Что-то про сброс потенциала с охранного щита замка. Так что, не устраивает? Может, собираешься встать аванпостом между Кадмой и этой таверной? Будет очень благородно.

Не хочешь рассказывать? Ладно, сама узнаю.

Я улыбнулась.

– Фрея собирается оставить меня здесь. Поэтому когда из леса выйдет очередной шпион – мы друг друга прикончим. Жить в таверне не мое и точка.

И я умру смертью храбрых, защищая своих благодетелей.

– Не, аванпост из тебя никчемный, – Марианна встала. – Ты со своим слабоумием и отвагой ведь реально кокнешь кого-нибудь, причем вероятно из числа наших же союзников. А потом кокнут тебя витяне. С любовью и от всей души.

Я упала на кровать и вздохнула.

– Значит, Вита и Нэви борются против Кадмы, в Кадме маги, в Нэви Академия, а в Вите отсекают головы за переход союзной границы?

– Нееееет, – Марианна закатила глаза, крутанулась и устало упала на кровать рядом. – Маги есть везде, в Вите рубят головы только своим, их правитель никогда не славился любовью к дезертирам, а у Кадмы есть в союзниках Сэб и страны Времени и Пространства. Иначе мы бы давно этих умников уже победили. Все. Больше ничего не скажу.

Я с трудом сдержала вой раздражения.

– Сколько лет идет война? Это хоть сказать можешь?

Марианна пожала плечами.

– Иногда кажется, что с сотню лет. А иногда я вспоминаю, как бегала в Кадму цветы собирать и ничего мне за это не было. В этом замесе ведь королевство Времени участвует. Так что не задавай такие вопросы, на них все равно никто не ответит. Кстати, твой прекрасный макияж растворился. Какая жалость.

Я покосилась на девушку. Она выглядела как типичное дитя войны, теперь это было очевидно. Синюшные от усталости круги под глазами и затравленный взгляд в комплекте с настороженностью и состраданием.

– По мне тоже война прошлась, – вдруг произнесла я и поднесла к лицу девушки оголенные кисти. – Не знаю, кто оставил эти шрамы, но уверена, что не хочу возвращаться в Виту.

Марианна провела рукой по горизонтальным белесым полосам на моих запястьях. Я не почувствовала боли, но почему-то вздрогнула и отстранилась. Внезапно захотелось разреветься.

– От таких глубоких ран в живых остаются только везунчики, – протянула она и подняла взгляд, полный сочувствия. – Тебе очень повезло.

– Повезло? – из меня вырвался истерический смешок. – Что бы ни скрывало мое прошлое – я знаю, что была слаба. Что была слаба и… – я вытерла непрошеную слезу. – Что моих родителей теперь нет в живых. Что я не смогла защитить их – и, похоже, не смогла защитить и себя. Что если будущее здесь выбирают по праву силы, я стану настолько сильной, что никто никогда больше не посмеет обидеть меня. И уж тем более оставить на мне шрамы. Я знаю, что бежала от ужасной жизни и что ни за что не допущу повторения сюжета.

Я закрыла глаза и отвернулась. Меня била дрожь.

Боги, как же мне было страшно!

И как я умудрялась скрывать этот звериный страх целый день?