Академия Зож. Часть 1

— И не усыновили? Не подобрали?

— Вот так растишь детей, холишь, лелеешь, а они потом на тебе — подкидыш, приемыш! Слышал, отец? — мама так злилась, что даже на меня не смотрела.

— Тогда почему ты так недовольна? — вот с этим вышла неувязочка. В обычной бы ситуации она бы уже смеялась после первой попытки обидеться.

— Потому что сама ничего не понимаю, Дженни, — мама открыто посмотрела на меня. Отец тоже вмиг стал серьезным. — Мы, как и ректор, понимаем, что такого быть не должно — кровь-то чистая. И даже если бы прабабка наблудила, то ведьмы с прорывом силы при всем желании бы не вышло, там весь род должен быть сильным. И я понимаю, о чем думает ректор — для него один вариант — ты не наша дочь. Но я-то знаю, что родила тебя, именно тебя — мою крошку, помню твой опухший носик с маленькой родинкой сбоку, разрез глаз — твой, как сейчас, только в разы меньше. Улыбку помню, и она такая же, когда правый уголок рта выше левого…

Я дотронулась до рта — и не замечала! — а у самой на глазах образовалось по слезинке. Мама с такой теплотой в голосе говорила о прошлом, что захотелось опять стать маленькой, и пусть все проблемы решает сильный папа…

— А Зак? — я на всякий случай решила уточнить, а то мало ли.

— И Зак — наш, родной. Мы с мамой уже два дня перерываем семейный архив, но до сих пор так и не поняли, что с вами происходит, — папа нахмурился, глубоко задумавшись.

— И что делать? — я посмотрела по сторонам в поисках своих вещей. — Вы что, действительно меня забирать приехали?

— Нет, нам не дадут, даже если бы и хотели, — пояснил папа. — Уже раз десять об этом повторили, что при прорыве такое невозможно, иначе тебя посадят под строгий домашний арест, а это — никакого будущего до конца жизни. Крест.

— А одежда? — с надеждой заглянула в мамины глаза. Как женщина, должна понимать, что без милых сердцу вещей девушке туго! Надеюсь, не подвела!

— Зак уже отнес сумку в твою комнату, — папа важно расправил плечи, — Сказал, что ведьминская защита ему на один зубок!

Вот хвастун! А это брат еще не знает, что ему вся защита академии — нипочем! Зато папа горд сыном, ну и пусть! Должна же быть хоть какая-то радость!

— А где он сам? — на всякий случай осмотрела все углы кабинета. Мало ли, где спрятался хитрый кот. И это еще родители не знают, каков Зак во второй ипостаси!

— На учебе, где же еще! Это для тебя первый же урок так плачевно закончился! — мама сочувственно взяла мою руку и не сдержала любопытства: — Но что у вас произошло с сыном ректора?

— Пустяки, — отмахнулась я от вопроса, как от назойливой мухо, показательно улыбнулась. — Маленькое недопонимание. Кстати, а где… искупавшийся?

— Наверное, с него до сих пор снимают кикиморовы побрякушки. Будь осторожна, Дженни, здесь столько опасностей! Наша академия была поспокойней, — мама посмотрела на отца, ища в нем поддержки.

— Это тебе так кажется. Просто раньше ты все легче воспринимала, — папа подмигнул маме, а потом, словно вспомнил о неприятном, вдруг напрягся: — Единственное, что смутило — белое полотно на входе в академию. Кто-то умер?

— Да, мой куратор, Мари Финис, — по телу пробежала дрожь от воспоминаний. Надеюсь, ректор не рассказал им, что тело нашла именно я? Не хотелось бы заставлять родителей переживать еще больше!

— Мари Финис? — мама опустила взгляд, усиленно пытаясь что-то вспомнить. А потом внимательно посмотрела на меня: — А где-то есть ее фотография?

Я удивилась, но решила повременить с вопросом и сначала удовлетворить просьбу. Знала, что до подтверждения своих догадок и размышлений из мамы и слово не вытянешь. Встала и медленно прошлась по кабинету, осмотрела стены, но ничего подобного на фотокартотеку «Профессора Академии ЗОЖ» не увидела. Неужели, администрация совсем не гордится кадрами? Или нужно искать по стенам коридора? Холла главного здания, в котором мы находились?

— Адептка Уверли? — ректор застал меня за созерцанием стены.

— Простите, господин Кертис, а есть где-нибудь фотографии всех преподавателей академии? — я не решилась спрашивать о кураторе, дабы не спровоцировать откровения при родителях. На сегодня хватит потрясений. А ведь день-то еще не закончился!

— Внизу, в холле, рядом с бухгалтерией, — Уильям Кертис пытливо посмотрел на меня, потом на родителей, а потом спросил: — Поговорили?

Ректору было любопытно — его выдавало поведение: приподнятые брови, чуть подрагивающие уголки губ, что готовы растянуться в располагающей улыбке. Вот даже ему хотелось знать, откуда я такая ведьма среди оборотней взялась.

— Я — родная, — заверила ректора, но тот не поверил.

— Мы в этом не сомневаемся, — с достоинством подтвердили родители, вставая. Мне даже гордо так стало! Приятно!

— А кот? To есть Зак? — господин Кертис стушевался от досадного прокола, что при его крупной фигуре выглядело довольно забавно. Ректор, вообще, вел себя с нами как со своими, что было престранно. Неужели, так быстро с папой общий язык нашли?

— Кот тоже наш, — папа в ответ на оговорку Уильяма Кертиса только посмеялся.