Академик Ландау. Как мы жили

В продолжение всей болезни в каждую новогоднюю ночь кто-то привозил розы для Дау. Думаю, что эти розы были от женщины, тщетно я искала записки. Я очень благодарю за розы. Мне они приносили большую радость. Они таили в себе загадочную надежду на счастье тем, что всегда доставлялись в новогоднюю ночь! Это была очень красивая форма внимания.

Но выздоровление шло очень, очень медленно. Я помнила, я знала, я много прочла медицинских книг. Пенфильд и учебники медицины говорили: терпение и терпение, 3 года — самый короткий срок. Сейчас пошёл только второй год.

Я терпением запаслась, память у Дауньки не совсем ещё установилась. К счастью, он не ощущал времени, это помогало ему не помнить длительности неотступной боли в ноге, острой, нестерпимой, непрекращавшейся ни на одну минуту.

Из нейрохирургии приходил молодой врач по гимнастике Владимир Львович. Его всегда сопровождал Женька. Женьку Дау уже не гнал, я Дау уверила, что никаких денег физики от меня не требовали.

Тщательно скрыла от Дау те списки долга, на сумму примерно 4,5 тысячи рублей, которые, по утверждению Лифшица, академик Ландау задолжал, находясь в тяжёлом, бессознательном состоянии в наших советских больницах, где все было бесплатно. Те неплановые расходы, вызванные сложностью травм больного, вела я.

После смерти Дауньки мне очень захотелось вернуть те именные подарки, которые украл Лившиц. В числе этих подарков есть пять альбомов, они мне очень дороги как память.

В одном из альбомов показано: родился на Земле мальчик, бог в своём лазурном небосводе, сидя на облаке, заинтересовался рождением этого человека. Спустившись на Землю, взял мальчика за ручку, зашагал с мальчиком Ландау по облакам, стал учить его уму-разуму, объясняя, как он, бог, сотворил мир. Мальчик Ландау с удивлением посмотрел на бога, потом повёл бога к доске с мелом и начал методами теоретической физики учить бога, как по правде устроен мир.

В этих альбомах в шуточных каламбурах, в дружеских шаржах талантливые художники изобразили Дау как живого, поразительное портретное сходство, угловатость и худобу художники смягчили его непосредственностью и детской наивностью. Магнетизм и ферромагнетизм изобразили в этих альбомах так: перед Ландау появляется дьявол, на плече дьявола сидит прелестная блондинка. Как железо к магниту, Ландау устремился к дьяволу, а дьявол молниеносно скрылся, показав Ландау нос, — это антиферромагнетизм…

Загоревшись пламенным желанием увидеть моего Дауньку хотя бы в этих альбомах, я решила пойти попросить Капицу помочь мне вернуть украденные предметы. Поднимаясь по лестнице института, я вспомнила: как-то Пётр Леонидович рассказывал весьма остроумный анекдот. Всего этого анекдота я не помню, но суть в том, что этого человека надо остерегаться, он замечен в воровстве: или он что-то украл, или у него что-то украли.

Поэтому вмешивать в воровские дела Лившица благороднейшего из людей — Петра Леонидовича Капицу — я не решилась.

Вспомнила: Л.А.Арцимович, академик-секретарь отделения. Наши дачи разделяла лесная поляна. Многолетнее знакомство семьями позволило мне позвонить ему домой. К телефону подошла не Мария Николаевна, а новая жена, та самая, на которую Лев Андреевич одалживал деньги у Дау, чтобы свозить её на курорт. Я попросила Льва Андреевича к телефону. Она бесцеремонно спросила: «Кто его спрашивает?». Меня Дау учил, что такой вопрос некультурен. Надо отвечать: его нет дома, что ему передать. Новой жене Арцимовича я назвалась, тогда она совсем грубо спросила: «А зачем вам нужен мой муж?». (Она сама недавно увела Арцимовича от первой жены!) «Не за тем, чтобы заменить моего», — подумала я, сказав: «Он у Ландау много лет тому назад одалживал деньги и до сих пор не вернул».

Когда у меня не было денег на обед Гарику, я из должников Дау никому не посмела напомнить о деньгах. Деньги Дау одалживал из своих 40 процентов, я на них не имела права. Но новой жене Арцемовича я так ответила в ответ на её хамство!

Недели через две раздался телефонный звонок. Сняла трубку: «Здравствуйте, Кора, говорит Лев Андреевич. Я у Дау одалживал деньги — две тысячи. Как мне их вам вернуть?». Помолчав, он добавил: «Разрешите, я их пришлю со своим шофёром». Шофёр деньги привёз, но потребовал расписку. Дау ни у кого не брал расписок, если не возвращали, считал их подаренными.

Глава 43

Больной запоминает текущие события только те, которые его интересуют. Это было свойственно натуре Дау от рождения: не загружать память незначительными, неинтересными событиями, его память имела избирательную ценность! Его мозговые клетки были особого устройства.

Все мелкие события, происходящие в больнице, которые медики так любят смаковать, он пропускал мимо себя. «Спросите у Коры», Кора ведь и существует для того, чтобы помнить эти мелочи, эти незначительные события текущей жизни.