Академик (СИ)

Ожидание затянулось, муры словно чувствуя засаду оттягивали свое возращение на базу, облюбованную ими на окраине деревни. Академику, все труднее становилось удерживать столь большую стаю в неподвижном состоянии. Для зараженных, подобная дисциплина, это изощренное наказание, в дальнем ряду, похоже Василий уже приложил кого-то неслабо, отвесив оплеуху своей когтистой лапой, в воспитательных целях. Звук моторов бронемашин, постепенно нарастающий над засадой, музыкой влился в душу погонщика. Раздавшиеся выстрелы по противнику, это сигнал приготовиться к атаке. Стреляли, в расчете что оба пулемета начнут давить огневые точки нападавших. Тучей, был составлен план атаки колонны муров. Похоже пора, бронемашины остановлены, а стрельба из двух крупнокалиберных пулеметов слилась воедино, разнося своими попаданиями место засады противника, осмелившегося напасть на колонну. Взревевшая на множество глоток стая, рванула на указанных ей врагов, засевших в стальных коробках. Одна из бронемашин, не успев развернуть пулемет на новых нападавших, оказалась мгновенно раскуроченной, зараженные, не умничая, просто согнули ствол пулемета и похоже здесь не обошлось без подсказки Василия. Обладая чудовищной силой, стая, раскурочив двери броневика, вломилась во внутрь, рвя и разрывая на части отчаянно сопротивляющихся людей, старающихся как можно дороже продать свою жизнь. Второй, блокированный броневик, успев развернуть к новым нападавшим свое страшное оружие, разразился захлебывающейся очередью, разрывая по частям налетевших зараженных, прокашивая просеку в рядах нападавших. Из внезапно открывшихся десантных люков, выскочившие бойцы, ведя плотный огонь, сумели отбить волну нападающих на них зараженных. Академик, видя как гибнут члены его стаи, чувствуя дикую, раздирающую по живому боль в душе, вогнав пальцы в грунт, рыча и ненавидя себя вместе со всем белым светом, заставлял себя оставаться на месте. Открывшая огонь по мурам, людская часть засады, заставила тех рассредоточась занять оборону, яростно крича в радиостанцию внутри бронемашины, призывы о помощи.

— Муха, муха я Тюльпан, атакован превосходящими силами, держусь из последних сил. Коробка один уничтожена. Муха, внимание с ними множество тварей, как понял, много тварей. Запомни и передай Кабану, много тварей. Прощайте мужики, походу все, хана нам, не сдюжим, крепко волки обложили.

Наконец, в душе Академика все перемешалось, и он, ополоумев, выхватив из внешней кобуры ГШ, рванул на засевших возле поврежденной бронемашины муров. Увидев своего вожака, несущимся на людей, вся стая яростно заревев рванула ему на выручку. Все закончилось быстро, проскочив пулемет, погонщик, не отдавая себе отчет как человеку, смотря на людей взглядом лютого, ненавидящего их хищника, четко и без промахов, стреляя двойками, уничтожил пытающих сопротивляться людишек. А в следующий миг, их тела уже терзали навалившиеся со всех сторон твари. Подскочивший следом Выстрел с Тучей, бросив во внутрь броневика светошумовую гранату, вломились в его нутро. Бой был окончен, вот только его итог не радовал сидящего на земле Академика, и тупо смотрящего по сторонам, перебирая взглядом исковерканные трупы членов своей стаи. От всей собранной им силы, остались только трое зараженных. Василий, Пустышка да искалеченный пулеметной очередью, безымянный лотерейщик, пытающийся доползти до застреленного Академиком бойца противника. Напрягшись, мужчина, преодолевая жуткую усталость, встав на ноги, вцепился в труп мура, волоча тот к раненому лотерейщику. Наконец, счастливый зараженный, вцепившись в вожделенное мясо, чавкая и урча на разных тонах, принялся пожирать подтащенный вожаком труп не обращая внимание, на недовольные взгляды людской части стаи.

Пленных оказалось двое, это пулеметчик и одетый в футуристический, защитный комбинезон человек, явно не отсюда. Вопреки ожиданиям Академика, пулеметчик вовсе не боялся неизбежной смерти и демонстративно выражал свое призрение победителям.

— Сколько вашей веревочке не виться, а конец все одно будет. Всех вас тварей под нож пустим, будите твари по контейнерам бултыхаться, требухой при перевозке.

Подсевший к нему с боку погонщик, с любопытством и непониманием смотрел на ругающегося мужчину. Наконец не выдержав всей этой обличительной ругани, он спросил.

— Что же мы вам такого плохого сделали, что у вас такая ненависть к нам?

Боец, повернув голову в сторону Академика, ехидно улыбнувшись заговорил.