Акамие. В сердце роза

— Мой брат Эртхаана был благороднейшим из братьев, — подумав, сказал Эртхиа. — А У Тхэ, как вы думаете, в самом деле отравил того, другого?

— Лицом-то он спокоен, — засомневался Тахин, — но мы уж знаем его лицо.

— С таким лицом, между прочим, и отравить — ничего не стоит, — успокоил его Эртхиа. — Что скажешь, Дэнеш?

— Он испуган. Он не ожидал, что будет проверка. Значит…

И они все разом опустили глаза в расставленные перед ними тарелочки и принялись угощаться.

— А о чем они говорили в конце? Что такое мог утаить У Тхэ?

— Говорили, как о живом человеке, — заметил Дэнеш. — И это единственное, что заставило У Тхэ перемениться в лице.

— Придется уходить отсюда как можно скорее. Гнев Дракона, несомненно, коснется и нас, — подвел итог Эртхиа. Никто ему не возразил.

Но уходить пришлось еще скорее, чем он предполагал. Пока Эртхиа наедался в дорогу и любовался певицей, а Тахин просто сидел задумавшись по своему обыкновению, Дэнеш слушал все долетавшие до него фразы, отдельные слова, обрывки разговоров, читал по губам сидевших в отдалении. Лицо его было ясным, безмятежным, и когда он сделал знак внимательно его слушать, никто из друзей не ожидал услышать то, что услышал.

— Надо как-то уйти сейчас. Нельзя оставаться до конца пира. Пусть первым выйдет Эртхиа, потом, я скажу когда, — Тахин. И подождете меня на галерее слева. Выберемся через веранду по крыше.

— Подожди, — нахмурился Эртхиа, — почему нам нельзя оставаться до конца? Тот проверяющий приедет ведь не сегодня? Он отстает от нас на день. До завтра можем быть спокойны. А мне здесь даже понравилось.

— Не смотри так на эту женщину, господин мой, — предостерег ашананшеди. — Ее сегодня съедят.

Эртхиа не успел поймать куски пищи, посыпавшиеся у него изо рта. Отряхнув с расшитого шелка лапшу, он возмущенно уставился на Дэнеша.

— Ты шутишь!

— Нет. Таков обычай здешнего правителя: пригласить на пир одну из наложниц, чтобы развлекала гостей пением и танцами, а в конце подать ее на закуску. Голова будет подана отдельно с красивой прической. Я сам сомневался, но гости только и говорят о том, что эта госпожа намного превосходит тех, кого подавали прежде.

Эртхиа прижал ладони ко рту и вылетел из зала, благо они сидели недалеко от выхода.

— Скажи, что ты все-таки пошутил, — попросил Тахин.

— Нет. Нет. Я могу сейчас переспросить У Тхэ, если хочешь, но мне и так ясно, я не сомневаюсь. Посмотри на женщину. Ее лицо замазано краской, но посмотри на руки. Они желты и прозрачны и дрожат, когда она не играет. Как Эртхиа мог не заметить этого?

— До того ли ему?

— Теперь ты иди, Тахин. Я скоро.

О бегстве

Из-за поворота коридора раздалось жалобное бренчанье. Они замерли, прижавшись к стене. Дэнеш сделал знак, чтобы оставались на месте, а сам двинулся вперед, и темнота по-матерински льнула к нему. Выглянув за угол, он увидел маленькую девушку, ту, что пела сегодня. Пугливо озираясь, она семенила вдоль стены, не решаясь даже выйти на середину коридора и бежать бегом — а именно это желание читалось на ее лице, ярко-белым пятном выделявшемся в темноте. Растопырив пальцы, она прижимала на груди и на животе яшмовые бляшки, которыми была обшита ее безрукавка, но тщетно — они испуганно вздрагивали вместе с ней, позвякивая друг о друга. Дэнеш дождался, когда она поравняется с ним, и быстро зажал ей рот одной рукой, другой обхватив за талию. И тут же со своей добычей вернулся к спутникам. Девушка повисла у него в руках. Она и не попыталась вырываться или звать на помощь.

— Тинь! — узнал ее и Эртхиа. Тахин удивился, что тот запомнил ее имя. Однако не время было выказывать удивление, и он затеплил на ладони огонек, освещая путь наружу — себе, Эртхиа, подхватившему на руки Хон И-Тинь, и Дэнешу, прикрывавшему их отход.

— Думаешь, ей с нами по пути? — через плечо осведомился Тахин.

— Пока — да, — отрезал Эртхиа.

— А я и не спорю…

Они почти выбрались из дворца, когда навстречу им из-за поворота выскочил молоденький слуга. В растопыренных руках он тащил заставленный поднос. Слуга застыл, только глаза перебегали с Тахина на Эртхиа, с Эртхиа на девушку у него на руках, на Дэнеша, опять на девушку, снова на Дэнеша. Тут Эртхиа показалось, что поднос на целое мгновение остался висеть в воздухе безо всякой поддержки, а слуга отпрянул за угол, в стену вонзились несколько лезвий, поднос с грохотом рухнул на пол, за углом раздался крик и поспешный топот.

— Теперь не стоит терять на него время. Туда! — Дэнеш махнул рукой.

Но пробежали они недалеко: на пересечении коридоров путь им преградила дворцовая стража, и выглядела она еще более внушительно, чем воины под командованием У Тхэ.

Повернули обратно — не тут-то было.

Направо, налево — то же самое. Со всех сторон сбегались закованные в латы стражники.

— Придется принимать бой, — сказал Тахин.

— Но мы без оружия! — в отчаянье воскликнул Эртхиа, подбрасывая бесчувственную наложницу на плечо.

— Сейчас-сейчас, — успокоил его Дэнеш, и лезвия дружной стайкой сорвались с его пальцев.

— Мы же в гостях! — простонал Эртхиа.

— У людоеда, — напомнил Тахин. — И ты пытаешься украсть его ужин.