АКБАР НАМЕ___1

Нельзя не учитывать и личных связей в истории контактов и формирования собственно могольской школы живописи. Тот факт, что мастерскими Табриза руководил приглашенный в 1522 г. к сефевидскому двору Камаледдин Бехзад, немаловажен для всей дальнейшей истории отношений между двумя школами миниатюры¹³. Во-первых, сам прославленный мастер гератской школы известен не только виртуозностью кисти, но и своим новаторским подходом к изобразительной традиции. Свежесть цветовой гаммы, неожиданная смелость композиционных решений, живая наблюдательность подготавливают будущие принципы могольского искусства. Не случайно в ранней миниатюре эпохи Акбара так много от почерка этого мастера. При том числе подлинных работ, что дошли до нашего времени от поры беспрерывных войн, изгнаний и скитаний царственных меценатов, трудно сказать, хранились ли в китабхане Бабура, Хумаюна или Акбара миниатюры Бех-зада. Достаточно сказать, что его кисти принадлежат два портрета (он назвал их «сурат» — образ) Султан Хусейна Байкары и Шейбани-хана. Два заклятых врага, два «хозяина» — два Заказчика. Один из них — родственник Бабуридов, могилу которого навещает Бабур, гостя в Герате: смерть Султан Хусейна не позволила им вместе выступить в намеченный поход против Шейбани-хана. О другом Бабур оставил гневные строки в своих «Записках»:

«После того как Шейбани хан взял Герат, он очень дурно обошелся с женами и детьми [обоих] государей, не только с ними, но со всем народом. Ради преходящих благ нашей краткой жизни он учинил всевозможные грубости и непристойности <...> Всех поэтов и даровитых людей Шейбани хан отдал во власть Мулле Беннаи. <...> Несмотря на свою безграмотность, учил Кази Ихтиара и Мухаммед Мир Юсуфа — знаменитых и даровитых гератских ученых — толковать Коран; взяв в руки перо, он исправлял писания и рисунки Султан Али-и Мешхеди и художника Бехзада» (л. 206 а,б)¹⁴.

Не только слава Бехзада, имя которого стало нарицательным у художников Востока, но и явные личные симпатии к культурным традициям Герата сказались в ранней живописи эпохи Акбара. Хумаюн уже не мог свидеться с великим мастером в Табризе, но встреча Бабура с Бехзадом в Герате вполне вероятна. Неизвестно, мог ли кто-либо из мастеров Герата или Кабула написать образ (сурат) Бабура при его жизни. Однако вполне возможно, что поздние повторения восходят к одному или нескольким таким изображениям, не дошедшим до нашего времени.

Среди мастеров, оставивших заметный след в могольском искусстве, выделяется имя Фаррух Бека, прибывшего в 1585 г. ко двору Акбара уже зрелым мастером. Автор выразительных портретов и сюжетных композиций, он выполнял и посольские обязанности при дворе Ибрахим Адил Шаха II в Биджапуре. Сохранился изумительный портрет этого музицирующего монарха, дополненный каллиграфией Мухаммада Хусейна и вклеенными в общую рамку гравюрами европейской работы¹⁵. Еще более любопытна работа этого художника, выполненная им в 1615 г. в возрасте 70 лет, — автопортрет, написанный по мотивам гравюры Дюрера в интерпретации Мартена де Воса (1532—1603)¹⁶.

Копии или вклейки европейских гравюр — отличительная черта раннемо-гольской миниатюры. Португальские посольства при дворе Акбара несли с собой

иллюстративный материал для проповедей, и образы европейского искусства — христианские сюжеты или аллегории — находили себе место в экспериментах мо-гольских художников, подобно тому как идеи христианства присутствовали в философских диспутах самого Акбара. Вместе с ними в могольское искусство проникали и новые приемы изображения, интерес к внутреннему миру человека, выраженному в пластике лица или жеста.

Особое завоевание живописи эпохи Акбара — создание ярких портретных характеристик. В его альбоме-муракка были собраны образы известных людей века, что дало возможность Абу-л Фазлу оставить еще одно историческое речение: «Те, что оставили этот мир, обрели новую жизнь, а тем, кто еще жив, было обещано бессмертие».

Чтобы эта фраза могла реализоваться, портретное сходство должно быть подтверждено и особой техникой исполнения. Если рассматривать лица на миниатюрах «Бабур-наме» при большом увеличении, видна виртуозная работа кисти. Мазок толщиной в один волос котенка лепит форму почти импрессионистически, более того, фон становится пластически активным — вокруг светлых ликов сгущаются тени, смягчая переход от объема к глубине, наполняя воздухом оживающее пространство.

Разумеется, чтобы увидеть это «иное» и тем более освоить его, в самой культуре могольской Индии должен был вызреть интерес и вместе с ним творческая воля и мастера, и заказчика. Можно сказать, что здесь могольская живопись «догоняет» литературу, представленную прежде всего прозой основателя династии — «Бабур-наме».

Одним из важнейших литературных жанров при дворе Акбара становится жанр исторический. В китабхане Фатехпур-Сикри и Агры переписываются хроники, мемуары и эпические сказания, как связанные с именами Тимуридов и Чингизидов, так и легенды завоеванной земли.