Ах, как хочется жить… в Кремле

По воспоминаниям Дедюли, вопрос Молотов воспринял болезненно: „В этом деле мы, я имею в виду Сталина, меня и Политбюро, в 1937 году, а затем и позже, допустили серьезные ошибки. Но это не было следствием самодурства, или жаждой крови. В то время и в тех условиях это было неизбежно. Надвигалась война, а мы были гораздо слабее Германии. Можно представить, что случилось бы, если бы не произошло того, что было в 1937 году и в годы войны. Неизвестно, как бы протекала война… Тогда опасно было стоять в стороне от процессов, происходивших в нашем обществе. Поэтому приходилось брать на себя ответственность за решения, которые тогда принимались. Вопрос этот непростой, поверьте мне. В его освещении немало наносного../'

Сталин ранее и Молотов позднее не уклонялись от признания допущенных ими ошибок. Остается поставить точки над „i“, назвав эти промахи. На мой взгляд, ошибочными были крайние методы устранения политических противников. Наивно полагать, что в мелкобуржуазной России не было остатков имущих классов и выразителей их взглядов, которые не пытались затормозить индустриализацию страны и перевод сельского хозяйства на коллективную основу. Бескомпромиссная политическая борьба шла с той и с другой стороны. На нее расходовались силы и драгоценное время, которых не хватило примерно на полгода, чтобы в 1941–1942 годах страна была вполне готова к тяжелейшим испытаниям. Кроме того, старт большевики взяли с минимально низкого уровня, и лишь высокие темпы развития помогли советской России с большими потерями и дорогой ценой преодолеть ее вековую отсталость. А г-н Саусверд твердит о каком-то благополучии и даже процветании страны в царское время.

Документальные данные, которыми мы располагаем сегодня, позволяют сделать вывод о том, что еще более существенной ошибкой была недооценка со стороны политического и военного руководства СССР немецкой армии. Пожалуй, это посущественнее, чем погрешности в определении точных сроков нападения Германии на Россию. Радом с недооценкой противника обычно соседствует и переоценка собственных возможностей, особенно если они действительно значительны. Впрочем, если в этом ошибся Сталин и его окружение, то не в меньшей степени просчитался и Гитлер, который сиюминутный военный перевес посчитал долговременным, и бросился в авантюрную войну с СССР.

Не хотелось бы останавливаться на ряде других неточностей, а то и заведомо ложных положениях нашего зарубежного доброжелателя. Но ему следовало бы знать, что прошло то время, когда достаточно было одного плевка и крика „Ату!“, чтобы одурачить миллионы людей. Давно отказались ее авторы от своей версии о принадлежности Сталина к агентуре охранки. Уже хорошо известно, чем занимался Сталин в первые часы и дни войны (опубликован журнал учета принимаемых Сталиным лиц), а г-н Саусверд поет все ту же старую фальшивую песню.

Можно, однако, согласиться с ним в том, что Сталин уничтожил в 1936–1938 годах почти полный закордонный аппарат внешней разведки, при этом были допущены злоупотребления. Но и здесь проходила линия острейшей политической борьбы за путь развития страны, за ее будущее. В кабинетах отдельных „легальных“ резидентур висели, например, портреты вождей политической оппозиции, некоторые оперработники во время встреч с деловыми связями больше занимались пропагандой троцкистских взглядов, чем выполнением поставленных перед ними заданий.

Но в целом удар по разведке был настолько тяжелым, что она с большим трудом едва оправилась к 1940 году после того, как ЦК партии были приняты специальные меры по ее укреплению. Это позволило разведчикам своевременно получить информацию о содержании “ загадочного“ полета нациста № 2 Гесса в Англию 10 мая 1941 года и его переговорах с англичанами, добыть не позднее 19 июня 1941 года абсолютно точные данные о нападении Германии на СССР.

Пафос выступления Саусверда, таким образом, не в том, чтобы правдиво понять историю, извлечь из нее уроки, а в том, чтобы распространить злостные, фальшивые побасенки».)

23 июля

Немало наслышавшись и начитавшись о бесчисленной охране Сталина, о его сверхподозрительности и ультрабдительности, я был немало удивлен, когда узнал о малоизвестном факте: до начала 30-х годов Сталин вообще без всякой охраны пешком ходил по улицам Москвы.

Пешее хождение вождя было прекращено решением Политбюро 18 ноября 1931 года. В архиве ЦК КПСС, перешедшего по принадлежности Президенту РФ, хранится документ, проливающий свет на обстоятельства, в силу которых Совнарком и Политбюро вынуждены были принять дополнительные меры по обеспечению безопасности руководителя страны.

«Членам ПБ. Пешее хождение т. Сталина по Москве надо прекратить», – такую резолюцию начертал В. Молотов на записке ОГПУ за № 40919 от 18 ноября 1931 года. Ниже стоят подписи Л. Кагановича, М. Калинина, В. Куйбышева и А. Рыкова.