Ах, Париж!

Лишь спустя некоторое время Гардения, занятая созерцанием обеденного стола с золотой столовой посудой, пришедшая в восхищение от пурпурных орхидей, щедрой рукой рассыпанных между блюдами, и преисполненная благоговейного страха перед серебряной тарелкой, с которой ей предстояло есть впервые в жизни, смогла еще раз посмотреть по сторонам.

Оглядевшись, она увидела, что лицо барона все еще сохраняет недовольное выражение, но остальные гости веселятся вовсю. Казалось, мужчины, в жестких стоячих белых воротничках, фраках и со вставленными в петлицы красными гвоздиками, которыми щеголяли только англичане, чувствуют себя довольно свободно.

Дамы смеялись громко и, по мнению Гардении, развязно. Она не могла представить, чтобы ее мама или кто-нибудь из подруг вдруг, подобно этим дамам, взорвался бы хохотом при какой-то шутке, столь фривольно закидывая при этом голову или наклоняясь вперед и ставя локти на стол, от чего слишком сильно обнажалась их белоснежная грудь. Но ведь большинство женщин были француженки, и это в большой степени, убеждала себя Гардения, объясняло их поведение.

С одной стороны от нее сидел пожилой мужчина, с другой — молодой итальянец из посольства. У пожилого соседа, очевидно, не было намерений разговаривать с Гарденией до тех пор, пока он не наестся и не напьется. Она предприняла несколько пробных попыток завести с ним беседу, но в ответ получила лишь нечленораздельное хрюканье или односложные высказывания. «Ну и грубиян», — подумала девушка. По всей видимости, он считал, что она ничего собой не представляет, и не намеревался прилагать усилия, чтобы что-то о ней выяснить.

Итальянец же весь светился улыбкой и трещал без умолку.

— Вы красивы, очень красивы, — говорил он Гардении. — Я не ожидал встретить такую красавицу в Париже. Шикарные, элегантные — да, такие здесь есть! Но чтобы встретить такую богиню, как вы!

Гардения засмеялась.

— Я думаю, вы здесь совсем недавно, — заметила она. — Уверена, в Париже есть масса француженок, которым через неделю вы скажете те же слова.

Молодой человек покачал головой.

— Француженки принадлежат к той же ветви, что и итальянки, — возразил он. — Они темноволосы, очень привлекательны, иногда встречаются такие, которых по красоте можно сравнить с мадонной, но вы, блондинка в белом платье, вы — сам ангел!

Гардения опять засмеялась. Ей было трудно относиться к этому молодому человеку серьезно, однако она совсем не смущалась его, он просто забавлял ее.

— В настоящий момент у меня нет ни малейшего желания быть ангелом! — проговорила она. — Я хочу наслаждаться Парижем, я хочу весь его осмотреть — красивые здания, Сену, парки и все места, где люди веселятся.

— Вы позволите мне сопровождать вас? — спросил итальянец.

— Вам придется разговаривать об этом с моей тетушкой, — объяснила ему Гардения и заметила в его глазах удивление.

— Разве вы не можете ходить, куда вам хочется, делать, что вам хочется? — поинтересовался он.

— Только с разрешения моей тетушки! — воскликнула Гардения. — Вы понимаете, я живу у нее. Мои родители умерли, и она очень строга в отношении того, что мне делать и куда ходить.

Теперь на лице итальянца появилось выражение неподдельного изумления.

— Я не понимаю, — сказал он, — но я поговорю с вашей тетушкой. Она действительно ваша тетушка?

— Конечно, — ответила Гардения. — Кем же еще она может быть?

Итальянец не ответил, но у нее возникло впечатление, что, если бы у него появилось желание, он бы объяснил ей, что имел в виду.

Ужин подходил к концу, гости шумели все больше и больше. Лакеи в пышных ливреях и с напудренными париками внимательно следили за тем, чтобы фужеры всегда были наполнены. Барон начал наконец оттаивать. Он поднял свой фужер и обратился к гостям.

— За здоровье нашей очаровательной хозяйки, — произнес он. — Думаю, джентльмены этот тост поддержат.

Джентльмены, к которым обращался барон, поднялись на нетвердых ногах.

— За герцогиню, да благословит ее господь, — нестройно пропели они и залпом выпили пенившееся в фужерах вино.

— Спасибо, — улыбнулась тетя Лили. Гардения заметила, что сейчас, раскрасневшись, она выглядела моложе и действительно очень красивой. — Спасибо, надеюсь, вы все сегодня от души веселитесь. Еще много моих друзей приедут попозже, и думаю, те, кто не заинтересуется игрой в карты, будут танцевать. Моя племянница молода. Я знаю, что ей понравится музыка оркестра Вентуры.

При этих словах тетя Лили поднялась и повела дам из столовой. Уже уходя, Гардения услышала, как ее неприветливый сосед справа пробормотал:

— Надо же, оркестр Вентуры! Высоко замахнулась, правда? Я думал, он играет только для королевских особ и в посольствах.

Проходящая мимо дама тоже услышала его слова. Она остановилась, наклонилась к нему и проговорила в самое ухо:

— Чем вы недовольны? Разве вы не слышали, что Лили де Мабийон известна как «королева парижского полусвета»?

Пожилой мужчина хихикнул, и Гардения не могла не почувствовать, что его смех недобрый. Но ей нечего было сказать, да к тому же она не совсем поняла, что имела в виду та дама.