Ах ты... дракон!

— Подожди, Славка! Мне интересно, что еще входит в понятие «не причинять вреда»? И если следующий сеанс мозговынесения меня прикончит, это как, будет считаться вредом, а, Старшие?

Драконы наконец пришли в движение. Довольно странное. Один что-то простучал по стене — легко, самыми кончиками когтей, но стена смутно осветилась, какие-то искры промчались по ней, разноцветные, и ушли в камень. Второй — тот, что сидел у озерца — повел над водой крылом, что-то выдохнул — и, достав откуда-то из глубины здоровый кусок льда, плавно поднял его в воздух и перенес в мою сторону.

— Приподними голову. Не бойся. Если я прав, тебе быстро станет легче.

— А если нет?

— Тогда будет проще. Но я все-таки надеюсь, что поможет именно это.

— Другу своему приложите сначала!

И снова повисла тишина.

Драконы смотрели на меня… не знаю, как они смотрели. Мы еще не научились читать их язык тела как следует, а про мимику вообще молчу. А сейчас, с больной головой, я вряд ли пойму даже то, хотят ли меня прикончить. Но странные были взгляды.

— Он это всерьез? — наконец недоверчиво переспросил Урху. — Если он настаивает на этом возмещении, то я готов… но какая ему от этого польза?

— В вашем мире бытует закон «кровь за кровь»? — тихонько поинтересовался у Славки второй. — Как у людей?

— Не всегда.

— Махс, ты настаиваешь на своем требовании? Уверяю тебя, что Урху и так досталось из-за вашего… спонтанного контакта. Стоит ли…

— Не надо, Шарр, — рыкнул мой «успокоитель». — Виноват — отвечу.

— Стоит ли доводить дело до палат Бережителя?

— Вы настаиваете на немедленном возмещении? — вмешался третий дракон. А тон — будто я ему сто баксов должен и не отдаю.

— На чем? Бред какой-то. Вы о чем вообще?

— Вы настаиваете на своем требовании?

— Да идите вы…

Я не настаиваю. Я ничего не хочу. Хватит, сколько можно… Зря от льда отказался. Как хорошо было бы сейчас остудить лоб… или хоть глаза прикрыть…

— Вопросы возмещения можно отложить до вопроса исцеления! Ну-ка, полежи тихо, родич.

Когда головы все-таки касается прохлада, я не могу удержаться от вскрика. Это было… это было…

Представьте, что лежите на кирпичных осколках… на стекле… на гвоздях… вы уже притерпелись к боли, она больше не кажется такой острой, как в первый момент, но она не прекращается — длится и длится, и с каждым вздохом и движением — новый всплеск. И вдруг разом все это: камни, гвозди, стеклянные осколки — превращается в обычный песок. Это удивительное чувство — когда боль выпускает тебя из когтей… непередаваемое.

М-м-м…

— Ну вот видите… — это опять Шарр. Добился таки своего. Доволен? — Помогло?

Я не ответил. Надо было что-то сказать. Надо было поговорить, исправить впечатление, чтобы не выглядеть вот таким беспомощным истериком в глазах этих… Надо было воспользоваться моментом — часто из виноватых людей (хорошо, драконов!) в первое время можно веревки вить. Надо было не молчать, хоть разобраться, что это за чушь с возмещением и Бережителем.

Нам же здесь жить, какое-то время, надо снова прописываться, понять, что же все-таки от нас хотят.

Но я не могу. И не хочу. Хватит с меня этого. Притворства, вранья и протянутых к нам лап, рук и сфер. Хватит. А если этот самозваный успокоитель все-таки смог меня прочитать…

В пещеру врываются два драконоврача.

— Звали? Оххх!

И под возмущенный вскрик вцепляются в меня с двух сторон.

— Да как же так?! Кто это его?

— Так, юный родич, а ну-ка, давайте выпьем полезную настоечку… Славхка, поможешь?

В пещере становится тесновато, Старших оттесняют к озеру. Шарр задумчиво срывает с потолка сосульку покрупней. Качает ее на крыле.

— Снежный дракон… — говорит он. Негромко, но я слышу. — Мы очень, очень давно не встречали таких как ты, юный родич. Прости нашу ошибку.

Первых драконов было четверо. И выдохнул один из них пламя, и стало Солнце, и осияло все животворящим светом. А второй махнул крыльями, и стал воздух и стали ветры на четыре стороны света. Плеснул крылами третий, и набухли в ветрах облака и тучи, и полился дождь. Он шел четыре дня и ночи, и заполнились моря и реки, ручьи и озера. И повелел он воде замерзать зимой и воскресать весной, и стал снег, лед и сон… и тогда слетел с небес четвертый, и дохнул на землю.

И стала жизнь…

— Это… легенда?

Все повторяется. Опять я в полусне-полусознании, и опять рядом два голоса. Славка и… Шарр, кажется. И обязательно им надо поговорить именно у моего стопора…