Ах ты... дракон!

— Нравятся, — устало улыбнулся тот. — Но прости, Эркки, если честно, кровать мне сейчас нравится куда больше. Может, пойдем уже?

Тот спохватился, заторопился, заулыбался снова, и мы двинули к месту, где водились кровати. Только вот кто бы мне объяснил, при чем тут цветочки? Странная, словом, выдалась беседа. Но когда поселок придвинулся вплотную, я про нее забыл.

Тут было на что посмотреть.

Помните строчки «И почтальон сойдет с ума, разыскивая нас»? Наверное, почтальоны здесь часто менялись по этой самой причине. Улиц не было от слова вообще, невысокие домики с шатровыми крышами раскиданы по склону холма как попало, прячась под деревья и выставляя напоказ белые и зеленые шатровые крыши. От крыш к небу тянулись светлые дымки, навевая мысли о теплых печках, жареном мясе и горячей воде.

Снежники тут росли густо, точно прижимаясь к жилью. Зачетная картинка.

Интересно. Издалека это заметно не было, но вблизи стало понятно, что крыши тут очень широкие, выступают над стенами на полметра минимум. Видно, народ любит летом посидеть на верандах.

И цветы любит — снежники росли на каждой лужайке, перед каждым окном. В прямом смысле под окном — узкие, как системник, высокие стрельчатые окошки все как один обязательно были украшены подвешенными ящичками, изображающими из себя клумбы. От этого каждое окно было как в рамочке, почти всегда бело-серебристой. Только раз попался дом без цветов вообще. Ящики на нем были пустые, высохшие, а массивная железная дверь заколочена. А рядом…

— Поселок Рейикен, — хмуро проговорил Эркки. — Вон там можно пообедать.

Сейчас.

Местных денег у меня, естественно, не было — откуда? Но наши были. Заботливому Ирке я о них, конечно, не сказал, о чем напарники не знают — о том у них голова не болит. Но металлические рубли я всегда таскал с собой, по всем карманам. Ну нравится мне так! В детстве, помню, казалось, что это такое большое богатство, тридцать рублей… ладно, нечего голову забивать. Короче, рубли были. И жетоны на метро, старые. С ними я только в крайнем случае распрощаюсь — память. И небольшой золотой запас (колечки, цепочки, сережки) — прихватил, когда делал ноги из своей квартиры. Вот и посмотрим, что тут почем…

И без посторонних.

Так что в середине перекуса я пару раз потер живот, поморщился и, громким шепотом поинтересовавшись, где тут удобства, смылся за дверь.

Торговец одеждой устроился очень удобно — в том же доме, что и харчевня. Ага, харчевня. Как услышал, так и говорю. А как ее звать еще — ресторан? Обойдется. Тут и так готовили только пару блюд, а еще и караван прошел, и все это небогатое меню скормили им. На нашу долю досталась наскоро пожаренная яичница, какие-то лепешки, довольно вкусное копченое сало и «варенка». Так и не понял, что это. Для вина маловато градусов, а для компота… вкус не тот.

Так вот, здешний «бутик» по праву мог бы считаться бы просто шикарным… где-нибудь на Крайнем Севере среди оленеводов. Комнатка была, конечно, побольше гроба, но поменьше домика Эркки… и очень сильно напомнила о хрущевке, где мы когда-то жили.

Стены сплошь увешаны одеждой, пол заставлен сундуками, а вынырнувший хозяин улыбался мне так, словно я любимая девушка, налоговый инспектор и мешок с долларами одновременно.

Кажется, это будет весело…

Глава 5

Если тебя принимают не за того, не пытайся понять — за кого. Извлеки пользу!

— Пятнадцать!

— Двадцать восемь.

— Пятнадцать… хорошо, шестнадцать, чтоб вас волки съели.

— Двадцать семь. Я и так пошел вам навстречу — и не только из-за нападения разбойников, но еще из-за моего уважения к вам. Но если у вас недостаток в деньгах… может, возьмете тогда другую монетку, подешевле?

— Нет!