Ахиллесова пята

– Давление в норме, пульс в норме, – она бормотала себе под нос, делая пометки. – Полис есть? Мы по полису работаем, – медсестра обратилась к маме и сморщила нос, услышав отрицательный ответ.

– Всё в порядке. Пейте крепкий чай, витамины. Одевайтесь теплее, скоро сезон ОРВИ, – протараторила она и выпорхнула, оставив после себя лишь следы на полу.

– Оставайтесь сегодня у меня, что ж тут, – прохрипел дед.

Мама поднесла Надину руку к губам.

– Мы тебя вылечим, пройдёмся по врачам, сдадим все анализы на свете. Ты только не волнуйся…

Мама снова пережила от начала до конца бабушкину болезнь. Её голос подрагивал и сбивался, хоть она и старалась это скрыть. Слова звучали так неубедительно и фальшиво, что у Нади внутри всё сжалось. Она хотела заглянуть маме в лицо, но та, бросив руку, отворачивалась от неё.

Мама, помедлив, призналась.

– Мне очень страшно. Я потеряла бабушку и твоего отца. Одну из-за болезни, второго по своей глупости. Я не допущу, чтобы исчезла и ты.

– Я никогда тебя не оставлю.

На ночь Надю положили в бабушкину комнату. Мама не стала даже заходить туда. Она не была с того момента, как оттуда вынесли носилки, покрытые белой простыней.

Бабушка навалилась тяжелым распухшим телом. Баба Таня храпела и посапывала совсем как живая. Но стоило Наде прикрыть глаза и притвориться, что ничего страшного не происходит, бабушка закидывала свою холодную, склизкую руку ей на шею. Отросшие грубые ногти впивались в нежную кожу, мертвая плоть душила её. Так, не для того, чтобы убить – попугать.

– Долго играть в молчанку будем? – Надя пыталась проглотить ком в горле, но он настойчиво оставался на своём месте.

Под тяжелым одеялом, помнящим умирающее тело, было не согреться. На небе светила круглая луна, полнолуние добавляло в эту полудрёму-полуявь детского, искреннего ужаса. Надя храбрилась. Раз во рту есть привкус крови от закушенной щеки значит она ещё жива. Пока жива.

– Помнишь, как тебе говорили, что мы похожи, пока ты не пропала? – бабушка говорила с ней, не раскрывая рта. – Помнишь, как ты морщила нос, решая задачку по арифметике? Прямо как я, когда вязала в кресле в углу. А когда ты захотела самокат? Кто, единственная, в семье поддержала тебя. Разве плохо будет, если нас ещё что-нибудь вместе свяжет?

– Я упала и разбила нос. Теперь у меня горбинка на нём. Мама была во всём права.

– Мама, – беззвучно хмыкнула бабушка. – Мама теперь тебе не поможет.

Кисти рук Нади немели, она терла их друг от друга, а в голове мелькали диагнозы. Инсульт, инфаркт, стенокардия, кровоизлияние, рак. Она потеряет контроль над своим телом, но что хуже над своими мыслями. Её личность сотрётся, как она стёрлась у бабушки.

Надя уткнулась в подушку и заплакала.

Терапевт, кардиолог, невролог. Сначала были длинные коридоры, набитые чихающими и сморкающимися стариками, затем они сменились на аккуратные лобби с приветливыми администраторами за стойкой. Мама брала горсть маленьких разноцветных леденцов из прозрачной чаши и рассасывала их по одному, пока Надя была на приеме.

– Здорова, – очередной врач, чьи лица она не запоминала, шлёпал печатью и ставил закорючку в карточке. Надя сидела, уткнувшись в пол, и могла отличить одного доктора от другого лишь по цвету паркета.

Она забирала бумажку, которую дома мама отправляла в прозрачный файл к стопке таких же.

Глава 3

Спустя четыре года после смерти бабушки утро также начиналось с белой шайбы, потом шипучки и затем красных капсул. К ним добавились регулярные диспансеризации, но даже они уже не избавляли Надю от ощущения нависающей смерти. Уже не бабушкиной, а своей.

Тело являлось гнилой прослойкой между ей самой, настоящей Надей и всем остальным. Оно жило своей жизнью, преподнося каждый день новые сюрпризы. Так Надя и жила: были мысли, были чувства, был внешний мир, но также существовало больное нечто, неконтролируемое, желающее в любую секунду её убить.

К счастью, мама всегда была рядом.

Крошечный промежуток по утрам, когда тело уже проснулось, а голова ещё нет, был лучшим периодом дня. Надя чувствовала каждую мышцу своего расслабленного, теплого тела, в котором ничего не болело. На душе было легко, спокойно и хорошо. Потом просыпался мозг. Он начинал сканировать каждую клеточку тела и шуметь как старый компьютер. Сквозь шум пробивались тревожные мысли и страхи. Надя стискивала челюсти и поднималась с постели. К моменту, когда кровать была заправлена, боль была повсюду.

– Посмотри, что у меня там?

Мама суетливо вытерла руки о халат и задрала Надину футболку.

– Родинка? – она осторожно дотронулась до неё. – Запишу тебя к врачу, проверишься.

Надя с благодарностью прижалась к маме.

– Спасибо, – пробубнила она куда-то в её плечо.

– Я сегодня задержусь на работе. Ужинай и ложись без меня, хорошо?

– Опять аврал? – вздохнула Надя.

– Как всегда в середине года, – протянула она устало, но тут же бодро накинула сумку на плечо и подкрасила губы. – Учись хорошо. – Мама оставила след на Надином лбу и уехала.