Ахматова и Гумилев. С любимыми не расставайтесь…

Замолчал Николай так же внезапно, как и начал болтать об Африке. Его лицо приняло задумчивое выражение, и он не сразу заметил устремленный на него вопросительный взгляд Анны.

— Подожди минутку, я сейчас посмотрю одну вещь… — чуть виновато проговорил он и подошел к стоявшему в углу столу, на краю которого возвышались неровной стопкой его книги. — Мне надо кое-что уточнить… кое-что об истоках Нила… Я тебе расскажу потом!

— Смотри, конечно! — радостно воскликнула Анна. Для нее окончание разговора с мужем означало, что теперь можно заняться стихами, что она наконец дождалась этой желанной минуты! Правда, уже в следующий момент молодая женщина смутилась, решив, что ее довольный возглас мог обидеть Николая, и посмотрела на него с осторожной улыбкой: — Расска-жешь потом, что ты там обнаружил, мне очень интересно.

Гумилев как будто не заметил никакой фальши в ее словах. Наморщив лоб, он яростно листал одну из своих старых потрепанных книг, и вид у него снова был полностью отрешенный от реальности.

— Расскажу… конечно же… — пообещал он и, отложив книгу в сторону, начал разгребать такую же внушительную кипу старых карт.

Анна еще некоторое время смотрела на него, а затем, достав из саквояжа свою заветную тетрадку, уселась за стол с другой стороны и, придвинув к себе чернильницу, уткнулась в свои собственные записи.

Так, не сказав друг другу больше ни слова, они просидели за столом до позднего вечера, полностью погруженные каждый в свое дело. За окном начало темнеть, и Гумилев, оторвавшись от карт, зажег свечу. Анна подняла голову и поблагодарила его торопливым кивком. А когда свеча догорела до конца и ее фитиль погас, утонув в лужице расплавленного воска, она, зевнув, предложила идти спать, на что Николай тоже только кивнул головой.

Оказавшись в кровати, оба заснули почти мгновенно. Первый день их семейной жизни закончился.

Глава XIV Франция, Париж, 1910 г.

Эта встреча никем не воспета,

И без песен печаль улеглась.

Наступило прохладное лето,

Словно новая жизнь началась.

А. Ахматова

Николай шел по знакомым парижским улицам, лучами расходящимся в разные стороны от круглых площадей, смотрел по сторонам и не мог поверить, что когда-то этот прекрасный город казался ему мрачным, холодным и недружелюбным к своим жителям. Неужели он действительно чувствовал себя здесь неуютно, когда учился в Сорбонне? Неужели ему не нравились эти старинные, помнящие, что было несколько веков назад, дома, и он был недоволен не гармонирующей с ними Эйфелевой башней?

Теперь все выглядело совсем иначе. Французская столица словно преобразилась, сделавшись самым солнечным, нарядным и жизнерадостным городом на земле. Парижане на улице шли легкой летящей походкой и улыбались, и Гумилеву казалось, что они улыбаются именно ему. Как будто и они, и весь их город были рады за него и не скрывали своей радости. Впрочем, Николая это не слишком удивляло. Ведь его держала под руку самая красивая, самая неординарная, самая лучшая в мире женщина, и эта женщина была его женой!..

Словно боясь поверить в это огромное счастье, Гумилев повернулся к Анне. Она была в Париже в первый раз и, несмотря на то что много слышала об этом городе от самого Николая, с интересом смотрела по сторонам. Ее глаза тоже светились радостью, но теперь в них не было того отрешенного выражения, которое в последнее время стало пугать Николая. Мысль о том, чтобы сочинять на ходу стихи, как будто бы пока не приходила ей в голову, несмотря на множество новых впечатлений. И Гумилев с радостью думал, что это только к лучшему.

— Ты не голодна? Может быть, зайдем в кафе? — предложил он Анне.

— Да, пожалуй… Давай зайдем, — пожала она плечами, задумчиво оглядываясь по сторонам.

Они прошли еще немного по улице, завернули за угол и стали высматривать кафе или уличный ресторанчик поуютнее и посимпатичнее. Несколько местечек, понравившихся Николаю, Анна забраковала, заявив, что они выглядят недостаточно романтично. Гумилев не спорил — самому ему было все равно, где обедать, главное, чтобы его молодая супруга была при этом рядом. Но когда они немного удалились от Елисейских Полей и оказались на узкой, спрятавшейся в тени улочке, Анна вдруг оживилась и потянула мужа за руку к расположенной на углу маленькой и не слишком приметной кофейне:

— Вот, смотри, очаровательное местечко! Заглянем туда, хорошо?

— Для тебя — все, что угодно! — торжественно кивнул Николай. На его вкус, выбранная Анной кофейня ничем не отличалась от других подобных заведений Парижа. Обычный недорогой полуподвальчик, где подавали не особенно крепкий чай и кофе и не очень вкусные сладости. Но выполнить каприз жены он считал священным долгом. А кроме того, низкие цены в кофейнях тоже были важны: пока супруги Гумилевы не могли позволить себе дорогие рестораны.