Ахматова и Гумилев. С любимыми не расставайтесь…

Натыкаясь на стулья сидевших за столом гостей и бормоча извинения, Анна и Николай вышли в прихожую. Хозяйка дома, бросив на них неуверенный взгляд, пробормотала: «Возвращайтесь чай пить!», и прикрыла за ними дверь. Вскоре из комнаты послышались приглушенные голоса и смех — разговор собравшихся за столом друзей Веры продолжился, им было все так же весело и легко…

— Аня, я очень рад тебя видеть… — осторожно начал Николай. Все слова, которые он подбирал по дороге в этот дом, вылетели у него из головы при виде бледного и усталого лица жены.

— Да, Коля, очень хорошо, что ты при-ехал, — быстро заговорила Анна, как только он на мгновение замялся. — Я тебя давно ждала, мне срочно нужно кое-что тебе сказать…

— И мне тоже! — еще раз попытался взять инициативу в свои руки Гумилев. — Аня, я во многом виноват перед тобой. У тебя есть тысяча причин, чтобы на меня обижаться. Тебе было тяжело со мной, я плохо тебя понимал…

— Коля, это все не имеет никакого значения, — прервала его Анна, качая головой. — Я не держу на тебя зла, не тревожься из-за этого.

Еще на один краткий миг к Николаю вернулась надежда на то, что у них с Анной все наладится и они опять будут вместе.

— Аня, ты — золото! — воскликнул он, уже не заботясь о том, что его могли услышать Вера и ее гости.

— Тише, не надо, — приложив палец к губам, почти шепотом ответила Анна. — Это все неважно, потому что нам с тобой все равно придется расстаться.

— Как расстаться?! — «Мы ведь и так уже расстались, мы столько времени были чужими друг другу, нам надо снова стать мужем и женой, а не расставаться!» — едва не добавил Николай, но, посмотрев Анне в глаза, сдержался и промолчал. Она смотрела на него с каким-то странным, непонятным ему чувством, так, как еще никто никогда не смотрел. Неужели… с жалостью?!

— Коля, я хочу попросить у тебя развода, — продолжая все так же смотреть ему в глаза, едва слышно произнесла Анна. — Надеюсь, ты не будешь против и мы сможем решить все мирно?

— Да… то есть нет… то есть зачем мирно?.. — растерянно забормотал Гумилев, но под выжидающим взглядом жены сумел взять себя в руки и добавил: — Я хочу сказать, зачем тебе развод?!

— Что значит «зачем»? — небрежно пожала она плечами. — Мы уже четыре года живем раздельно, у каждого из нас давно своя жизнь. То, что мы считаемся мужем и женой, — недоразумение.

— Но, Аня… — все еще ошарашенный Николай никак не мог найти нужные слова, чтобы возразить ей. — Мы же действительно долго жили раздельно, оставаясь женатыми… Даже если ты не хочешь… ко мне вернуться, для чего все менять?

— А тебе не приходило в голову, что я не хочу жить так, как мы жили? — холодно спросила Ахматова. — Что мне, может быть, нужна свобода?

Николай ответил не сразу. Как ни тяжело ему было в этом признаваться, но о таком развитии событий он действительно не думал. Ему казалось, что, как только он снова появится в жизни Анны и признает свою вину, она с радостью его простит, сама тоже попросит прощения, и они вместе начнут все сначала. Но с чего он взял, что любимая все еще желала его возвращения? Почему решил, что она должна была все это время терпеливо дожидаться, когда он одумается и все поймет?

— Ты хочешь свободы? — переспросил он, не зная, что еще сказать.

— Да. Хочу, — не глядя ему в глаза, кивнула Анна. — Мне нужен развод, потому что я собираюсь выйти замуж.

«Вот так. Вот и все. Кончилась твоя семейная жизнь. Навсегда кончилась», — несколько раз повторил про себя Николай, но поверить в это никак не мог. Он продолжал смотреть на замершую напротив него и с вызовом глядевшую ему в глаза Анну и молчал. Эта женщина, которую он так любил, которую столько лет добивался, из-за которой хотел умереть, больше не была его женой. Они стали чужими друг другу. Ее больше не было в его жизни.

Да не могло этого быть, просто не могло!

— Вижу, ты без меня времени не теряла, — проговорил Николай, безуспешно пытаясь скрыть вспыхнувшую в нем злость и придать своему лицу насмешливое выражение.

— Тебя слишком долго не было, — безразлично пожала плечами Ахматова.

— Когда я всего на минуту отходил, тебя это тоже не останавливало, один твой Модильяни чего стоил! — огрызнулся Гумилев.

— Он стоил столько же, сколько твои Кузьмина-Караваева и Высотская! — хлестнул его в ответ все такой же невозмутимый голос Анны.

— И, видимо, столько же, сколько тот, кто у тебя был до меня!

— Да уж подороже всех тех, кто в те годы был у тебя!

Супруги уставились друг на друга пылающими гневом глазами. Каждому было в чем обвинить другого, каждый давно мечтал высказать все старые обиды, и на несколько секунд оба обрадовались тому, что у них наконец появилась такая возможность. Вот только потом, когда все обвинения были высказаны, их злость друг на друга снова сменилась растерянностью.

— Ну, ладно, кто же этот несчастный? — спросил Николай, стараясь говорить таким же равнодушным тоном, как и Анна. — Я его знаю? Можно будет принести ему свои соболезнования?