Ахматова. Юные годы Царскосельской Музы

Что же касается самого Николая II, то, казалось, он всё-таки надеялся, что кризис в Приморье не потребует военных усилий больших, нежели простая демонстрация морской и сухопутной мощи – вслед за политическими демаршами и интенсивной работой дипломатии. Всю вторую половину 1903 года русские и японские златоусты мучительно пытались утрясти проект Соглашения, определявшего интересы обеих стран в Корее и Манчжурии. К зиме взаимные дипломатические усилия миролюбцев стали ослабевать, а воинственные призывы, напротив, звучали всё громче и громче. 24 декабря наместник Алексеев телеграфировал в Петербург об определённом намерении японцев установить протекторат над Кореей силой оружия и об явных признаках подготовки десанта для захвата Сеула. Однако Петербург категорически запрещал инициировать военную развязку. «Желательно, чтобы японцы, а не мы открыли военные действия. Поэтому если они не начнут действия против нас, то Вы не должны препятствовать их высадке в Южную Корею», – писал Николай II Алексееву. Это пожелание было доведено до чрезвычайного посланника в корейской столице Александра Павлова, который такую позицию полностью разделял и одобрял. Начав дипломатическую карьеру при российской дипломатической миссии в Китае ещё в незапамятном 1891 году, Павлов вполне освоил тонкости восточной дипломатии, имел большое влияние на сеульского владыку Конджона и также полагал вполне возможным разрешить конфликт в Приморье длительной «войною нервов»[181].

Но японцы, опрокинув расчёты российских стратегов, пошли напролом.

24 января (6 февраля) 1904 года дипломатические отношения между Россией и Японией были разорваны, и в тот же день японский флот двинулся с базы в Сасэбо к Порт-Артуру. 26 января отдельная эскадра контр-адмирала С. Уриу окружила сеульскую гавань Чемульпо и высадила десант. Находившийся в гавани отряд русских кораблей – быстроходный крейсер «Варяг», канонерская лодка «Кореец» и пароход «Сунгари» – оказался в западне. Всё же командир «Варяга» Всеволод Федорович Руднев, помня распоряжение Петербурга, хладнокровно выжидал.

За тридцать без малого лет, прошедшие после выпуска Морского училища в 1876-м, этот ученик Андрея Антоновича Горенко дослужился до капитана 1-го ранга, пройдя службу на семнадцати кораблях и совершив три кругосветных плавания. «Варяг» был десятым кораблем, на котором Руднев принял командование, вероятно, самое нелёгкое в своей карьере.

Бронепалубный четырёхтрубный крейсер 1-го ранга, в 1901 году вошедший в 1-ю Тихоокеанскую эскадру, считался очень сложным в эксплуатации, ибо имел в конструкции целый ряд экспериментальных технических новинок, которые предстояло ещё оценить в действии. За год командования Руднев подчинил своей воле строптивый корабль и, несмотря на хроническую нехватку офицерских кадров, сумел создать образцовую команду, составляющую с орудиями и механизмами как бы единое целое. В качестве действенного аргумента в напряжённой, чреватой всевозможными провокациями дипломатической игре присутствие стационером[182] в портовом пригороде Сеула новейшего русского крейсера с блестящим, вышколенным экипажем было сильным ходом: «Варяг» должен был стоять и пугать. Однако для глобального военного противостояния русских сил в Чемульпо явно недоставало, что также, очевидно, входило в замысел российской стороны, не желавшей провоцировать эскалацию конфликта. Но теперь, когда японцы, не обременяя себя европейскими условностями, в одночасье, без ультимативных нот и назначенных сроков, перешли от дипломатии к боевому развертыванию в Корее, вся эта хитроумная политическая вязь Петербурга и Владивостока превратилась в роковой просчёт, поставивший один из лучших кораблей русского флота и приданные ему суда на грань гибели.

Накануне Руднев побывал в Сеуле, где посланник Павлов, полагая происходящее изощрённой политической провокацией, вновь выразил твёрдую уверенность в скором возобновлении мирных переговоров. Однако утром 27 января на экстренном совете командиров иностранных судов, собранном на английском крейсере «Ищейка» («Talbot»), каперангу вручили ультиматум, полученный от адмирала Уриу: японцы намеревались атаковать русские военные корабли немедленно, даже если для этого эскадре придётся, нарушая все международные договорённости, вести боевые действия непосредственно в нейтральных водах порта, среди кораблей других, непричастных к конфликту, держав. Ситуация, наконец, прояснилась.

– Уриу прислал мне вызов на бой, – лаконично подытожил услышанное Всеволод Фёдорович. – Я принимаю вызов и выйду в открытое море до полудня. Я приму бой с его эскадрой, как бы она велика ни была, но сдаваться никогда не буду, равно как не буду и сражаться на нейтральном рейде…

Вернувшись на «Варяг», Руднев, сообщил команде об открытии боевых действий.