Ахматова в моем зеркале

Я устало побродила по разбитым тротуарным плитам. Из зеркала лифта на меня смотрела похожая на меня женщина в слезах. Открыла дверь квартиры и не спеша прошла в комнату, чувствуя, что в ней что-то изменилось. Помещение было окутано печалью. Печалью, которая в последние годы выламывалась ежедневно из камня моего сердца и каждый день возрождалась из пожара моей души. Анны не было. Из зеркала на меня смотрело мое отражение. Анна сделалась невидимой, оставив меня с обнаженной душой. Взгляд тщетно продолжал искать ее образ, уже вернувшийся в зазеркалье. Как долго я буду еще видеть то, что открывается взгляду каждого? Анны я больше не услышу. Не услышу звуков, как аурой окружающих предметы. Может быть, иногда, на мгновение, сквозь мягкий свет я смогу различить другие картины.

Белый зеркальный зал Анны имел форму параллелограмма. С одной стороны окна и дверь. Напротив – зеркала. На двух других сторонах – еще зеркала и маленькая дверь, ведущая в ее комнату. Я открываю дверь и становлюсь тенью. Порог – граница между «там» и «здесь». Зеркала рождают бесконечное число отражений. Зажигаю все свечи. Все мои любимые находятся здесь.

Поэт не человек, он только дух —
Будь слеп он, как Гомер,
Иль, как Бетховен, глух, —
Все видит, слышит, всем владеет…

Все произошло так стремительно. Ахматова спешно пересекла страницы моей книги, как спешно пересекают нашу планету особенные существа. Жизнь Анны, увиденная ею отражением в чужом зеркале, стала и моим видением. Ее присутствие только обогатило мои слова, которые отныне вновь станут сухими и обыденными. Возможно, найдутся такие, кто увидит в них иной смысл. Книга, однако, осталась незаконченной, ведь ожидание бесконечно.

Где сейчас Анна? Мою книгу она покинула, и в моем зеркале появляются иногда другие лица. Может быть, ее измученный, сияющий образ отправился в «путешествие святое, блуждая по перевернутой восьмерке горных хребтов, нацелившихся в бесконечность»[15] и дарит любовь там, где человек не способен дарить любовь человеку. В зеркале другой беспокойной души. Но она везде. Везде, где «тогда» и «сейчас», «там» и «здесь» тесно переплетены. Где мысль, влюбленная в фантазию и слова, стремится преодолеть себя и разлететься повсюду.