'Ахматовская культура' или 'Не ложи мне на уши пасту !'

-- Ну... Наум построил для нее специальный бокс, или что там положено. Мама сказала, что теперь все безопасно, она же в этом разбирается.

Я остановился перед автобусной остановкой на Французской горке. И повернулся к жене:

-- И ты молчала об этом и после похищения Номи?! Зная, что мы идем на почти верную смерть?! Из-за того, что у нас нет термоса?

Ленка побледнела, облизала пересохшие губы, но мой взгляд выдержала:

-- Боря... кроме того, что я дала честное слово, есть еще одно... Я не могла сказать это потому, что при любых обстоятельствах вирус не должен был попасть в руки врага.

Я вспомнил себя в караване у Вувоса, рассмеялся и поцеловал недоумевающую Ленку. Тут я заметил мою, то есть умницыну Смуглянку на потрепаном "Рено", истошно засигналил и попросил дать Ленке тремп, радуясь и сожалея, что могу попросить с чистой совестью, по-соседски.

Выпущенный на свободу с чистой совестью, я мчался к Принцессе. Теперь у меня была полная картина происшедшего и никакой уверенности, что репродукция этой картины не отпечатана в мозгу Умницы. Я жалел, что взял Ленку в больницу, потому что Умница, оставшись один, конечно же перерыл все тещины бумаги и мог найти адрес Наума. Надо признать, варианты он считал быстрее меня. Зато я быстрее передвигался.

Однако, неделю назад Умница просчитался и перегнул палку. Слишком напугал Софью Моисеевну. Он не учел, что она бывший чумолог и для нее вся картина пандемии носила отнюдь не абстрактный характер. Учитывая, что она все наше поколение считает придурковатым, а Умницу еще и непредсказуемым, теща поняла, что человечество надо бы спасти. Конечно, ей сразу пришло в голову подменить термос. А когда услышала об убитой собаке, решила срочно действовать, из суеверия. Потому что еще в прошлый раз выучила примету: убитая собака -- к большим неприятностям.

Не заметив прибалдевшую на хозяйственном балкончике Ирочку, теща подменила термос и спрятала его. И быстренько пошла смотреть на Козюлю, для алиби.

Наверное, теща надеялась, что пропажа какое-то время не обнаружится, и она решит что делать с таким смертоносным вирусом. И тут Умница спокойно открывает термос. Просто так, без всякой необходимости и мер предосторожности. То, на что у мента ушло шесть дней, у отставного чумолога ушло шесть секунд -- она поняла, что в термосе не вирус. Любопытство у нее с возрастом стало патологическим, и в первый же подходящий момент она, надо думать нацепив противочумный костюм, открыла термос. И нашла в нем разрешение на вывоз спермы жеребца Мутанта. Кроме того, питательная среда явно была не "агар-агар", как уверял Умница. Под микроскопом теща увидела сперматозоиды. То, что это все лишь среда для продуцирующих супернаркотик бактерий, ей в голову прийти не могло. Маскировка Умницы сработала. А если даже и были у нее какие-то сомнения, то услышав, как Ахмат обвиняет Умницу в убийстве Мутанта и обзывает "пробирочным конокрадом", теща уверовала, что у нее в руках огромная ценность. Еще бы! Жеребец-вундеркинд Мутант, это "восьмое чудо света", убит, и все, что от него осталось -- эти трубочки с его уникальными генами. Что и говорить, изящно теща выведала у Умницы родословную Мутанта. И, надо думать, не менее изящно подбила своего Наума доставить ей Принцессу со скоростью авиалайнера. И скоро я буду женат на дочери коннозаводчицы! Или израильской зека, потому что тщеславие тещу все-таки погубило -- не стоило ей фотографироваться, считая, что никто из нас не читает ивритские газеты.

... Аминадав был одним из тех израильских мошавов, которые лечат "русскую" душу от ностальгии. Люди здесь жили просторно. В больших домах, с большими участками. Я бросил машину, прихватил из багажника жидкость для разжигания углей и, вдыхая сельские запахи, отошел подальше. В сгустившихся сумерках высмотрел пацана лет десяти и узнал где дом генерала. Вроде бы никто из взрослых меня не видел. Вроде не засветился.

Минут через несколько я уже шел вдоль нужного забора. Невысокого, без телекамер, с примитивной сигнализацией. За забором безжизненно темнел большой дом -- мне повезло. Хотелось верить, что они не в синагоге, а уехали к друзьям Наума на шаббат.

Через пару минут я уже изучал местность изнутри. В дальнем углу участка мне почудился классический дощатый деревенский сортир. А неподалеку большой сарай. Подойдя ближе, я услышал оттуда симпатичное фырканье, а потом мелодичное ржание скучающей лошадиной девицы.

Замочек на сортире был детский. Я посветил фонариком. Все правильно, я оказался в тещиной лаборатории.

Поозирался. На стеллажах стояло с десяток больших стеклянных банок с белыми крысами. Я постучал пальцем по стеклу, крыса дружелюбно уставилась на меня. Не исключено, что ей было "хорошо". Термос нашелся почти сразу, он был пуст. Было еще много какого-то лабораторного оборудования, с которым мне совершенно не хотелось знакомиться методом проб и ошибок. Но что оставалось делать?