Ахриман

Тайки насадил меня на себя, вынуждая вновь закричать, давая полную свободу действий. Глубоко внутри я чувствовала знакомую пульсацию. Я двигалась быстро и ритмично, даря ему наслаждение, показывая своим телом, как я люблю его. Он владел мной, а я им… Это самая мощная и заразительная магия на свете! Эта сила, которая перетекала от него ко мне, от меня к нему…

Как же долго я искала его! Господи! Сколько веков должно было пройти, чтобы узы, которые связывали нас, вновь ожили. Я поняла, нет, ощутила… Это была невыносимая ревнивая жажда чувствовать его рядом… В себе… Жажда убедиться, что он принадлежал только мне одной, жажда не отпускать его больше блуждать в темноте одному… И ведь ты тоже хотел меня для себя точно так же, ведь правда? “Ами! Ами! Ами!” — несколько раз выкрикнул ты, и это восклицание осветило моё сердце и заставило его биться с твоим сердцем в унисон. Ты был моей половинкой, единственным мужчиной, способного ТАК взволновать меня, сломить моё сопротивление… в твоих объятиях я словно проваливалась в какую-то тёмную, огненную бездну, где уже не помнила себя… Потому что вместе мы были одним целым…

Мы разбивались на осколки, взрывались вулканами, смешивались, порождая нечто третье… Словно золотой луч ударил куда-то в пустоту, пронзая бесконечный космос… Воздух небольшой комнаты кружил и искрил, пока мы предавались нашей безудержной вакханалии. Свет от горящего пламени вокруг освещал наши тела, покрытые потом. Мы захлёбывались своим дыханием, но нам всё было мало и мало… Как одержимые мы льнули друг к другу, теряя связь с реальностью. Не знаю, сколько прошло времени и существовало ли время вообще в тот момент… Эта ночь была бесконечной. Ночь смелых ласк, жарких объятий и пьянящих поцелуев двух существ, предназначенных друг другу на все времена, до конца Вселенной…

* * *

Кто тебе сказал, что я колдунья?

Люди злы и лживы, как всегда…

То, что я гуляю в полнолунье, —

Не порок, мой мальчик, не беда…

Люди множат слухи от безделья:

Им бы чем-то праздный ум занять…

Ты за мной пошел бы и без зелья —

Неужели нужно объяснять? *

Мной овладела безысходность. Ребёнок… Его больше нет у меня… И единственное воспоминание о нём — это грудь, которая болела от скопившегося молока, но у меня не было сил даже просто туго перевязать её… Потому, что незачем жить больше… Какая теперь разница… Скоро я умру… Завтра, Сегодня… Насколько хватит сил, которые были на исходе… Сквозь сероватую дымку я увидела, как надо мной склонился невысокий человек, который пытал меня в зале, где состоялся Трибунал. Но мне было уже всё равно, что он сделает с моим телом…

Однако неожиданно палач приподнял меня и поднёс деревянную чашку, в которой что-то дымилось к моим губам.

— Осторожно… Выпейте немного бульона… Это придаст вам сил… — отозвался молодой мужчина.

Его тёмные глаза участливо посмотрели на меня, что вызвало недоумение — этот ли человек вообще бил меня плетью?

Однако инстинкт самосохранения сделал своё дело. Я жадно прильнула сухими губами к чашке. Один живительный глоток… Ещё… И ещё… Жизнь стала возвращаться ко мне, напоминая о себе болью во всём теле. Когда в чашке не осталось ни капли бульона, я почувствовала себя и лучше и хуже одновременно.

— Вот так, — улыбнулся палач.

— Почему ты помогаешь мне? — удивилась я.

Молодой мужчина покраснел, словно помидор.

— Вы очень красивая благородная дама. И мне вас искренне жаль… Иногда я просто ненавижу своё ремесло…

— Зачем же ты им тогда занимаешься?

— Мой отец занимался этим, а до этого его отец… Это точно такое же ремесло, как и все другие. Есть тонкости, за которые нас ценят, особенно Трибунал Святой Инквизиции, чтобы выбивать нужные признания.

С ужасом я посмотрела на этого в целом симпатичного молодого мужчину и, заметив моё состояние, он сказал со смущённой улыбкой:

— Ну, ладно. Я не хочу вас больше пугать. Постарайтесь немного поспать. Силы вам ещё пригодятся…

— Как тебя зовут?

— Очень любезно с вашей стороны, благородная госпожа, — поклонился он. — Меня редко об этом спрашивают… Сами знаете, из-за ремесла. А зовут меня Ори… Это сокращённо от Орион… моя мама считала, что это очень красивое имя…

— Она была права, — улыбнулась я.