«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!». «Сталинский сокол» № 1

Оставив Труда с ведомым наверху, Саша с четверкой стал готовиться к атаке. К сожалению, слишком поздно он заметил «юнкерсы». Экипажи немецких бомбардировщиков уже встали в круг и приготовились к обороне. Теперь предстояло прорываться сквозь «огненный ёж».

Покрышкин выжидал, высматривая ведущего группы и прикидывая, как его лучше атаковать. Наконец цель была найдена, решение на атаку принято.

С переворотом, круто спикировав, он с большой угловой скоростью начал подворачивать, отрезая стрелкам бомбардировщиков возможность вести по нему прицельный огонь. От страшной перегрузки тело вжалось в стенку кабины, казалось – невозможно пошевелить ни рукой, ни ногой. Наконец он сблизился и… тут же почувствовал, что не рассчитал – сильно разогнал истребитель на пикировании.

Резко вырвав его из пике, он пошел на горку, намереваясь погасить скорость… В глазах на мгновение потемнело. Когда прояснилось, увидел, что его ведомый Голубев тоже взмыл, повторяя его маневр. Больше не следил, было некогда.

Покрышкин повторил атаку. Вот «юнкерс» в прицеле. Короткая очередь – немец как по команде перевернулся, подставив закопченное брюхо. Еще очередь из пушки и пулеметов. «Юнкерс» загорелся, вывалился из оборонительного круга и пошел к земле, оставляя за собой черный, жирный след в небе.

– «Сотка», бей бомберов, идет подкрепление! – послышался голос офицера-наводчика.

Выше Покрышкин заметил какие-то самолеты. «Подкрепление? Почему идут на меня? «Мессы!» – молнией пронеслось в голове. Скорость на выходе из атаки была еще приличной. Он прибавил мотору обороты и пошел в лобовую – другого выхода не было.

Лобовая атака успеха не принесла никому. Резко развернувшись, Саша стал заходить «мессершмиттам» в хвост, но они неожиданно повернули на запад.

Глянул вниз: «юнкерсы», побросав бомбы куда попало, тоже уходили к своим, а между ними сновали Жердев с Суховым.

Тут появилось обещанное подкрепление – восьмерка «Яков». Они с ходу включились в преследование бомбардировщиков.

– Иду на Куйбышев! Иду на Куйбышев! – послышалось в наушниках.

Это Виктор Жердев сообщал о выходе своей пары к месту сбора. «Пора возвращаться и мне, – подумал Покрышкин. – А где же Голубев?» К месту сбора подходило лишь пять «аэрокобр».

– Где Голубев? – был его первый вопрос своим летчикам на земле. – Кто видел и может доложить?

– Я видел, товарищ гвардии майор, – откликнулся первым Сухов. – Когда вы пошли на горку, он выскочил выше вас. Заметив, что с высоты к вам устремились два «мессера», он пошел наперерез. Прикрыл вас своей машиной.

– А ты, Труд, что ж так плохо смотрел, что не связал боем «мессершмиттов»?

– Смотрел, товарищ гвардии майор, но не смог. Много их было…

– Эх ты, слабак!

Оценка «слабак» из уст Покрышкина была самой что ни есть уничтожающей критикой, и Труд чуть не заплакал от досады на себя.

«Не может быть, чтобы Голубев пропал, – думал Александр по дороге на КП. – Он обязательно вернется, такой летчик не может пропасть. Это надо же – сознательно подставил свою машину под удар немецких истребителей. Можно сказать, грудью прикрыл своего командира! Ну, Жора! Ну силен, брат!»

Проходя мимо второй эскадрильи, он обратил внимание на группу летчиков, собравшихся вокруг Речкалова. Они тоже только что вышли из боя.

– Ну как дела, кубанский казак? – спросил Покрышкин у Олиференко. «Казаком» его окрестили в полку сразу после прихода на Кубань. Расстроенный парень даже не замечал, что к нему обращается помощник командира полка. Забыв от досады, что в таких случаях он обязан по форме доложить о результатах вылета, Олиференко сорвал с головы шлемофон и швырнул его на землю у своих ног.

– Плохо, товарищ гвардии майор! Никчемный из меня получился истребитель. Одним словом, слабак!

– В чем дело? Объясни толком.

– В том-то и дело, товарищ гвардии майор, что толку во мне никакого. Подкрался к «фоккеру», стрелял, стрелял, а толку никакого. Он себе летит дальше, и все!

– И даже спасибо не говорит! – вставил Речкалов.

Летчики дружно засмеялись. Улыбнулся и Покрышкин.

– А ты понял, почему его не сбил?

– Потому, что не попал.

– А почему не попал?

Олиференко озадаченно молчал, притихли и остальные.

– С какого расстояния начал стрелять?

– Метров с двухсот, как положено по инструкции.

Покрышкин отошел в сторонку, выбрал место почище, взял палочку и, рисуя на земле схему, подробно объяснил, как расходится пучок пуль и снарядов при стрельбе в воздухе.

– А ты подойди к «мессеру» поближе, ударь по нему, скажем, метров со ста и тогда не будешь в отчаянии бросать шлемофон на землю. Правда, для того, чтобы подойти к противнику на такое расстояние, надо иметь выдержку, волю, наконец, просто злость на врага! Понял?

– Понял, товарищ гвардии майор!

Посмотрев на расстроенного Олиференко, Саша положил ему руку на плечо и сказал:

– Ты это, особенно не горюй. У меня тоже раньше были такие ошибки: стрелял по инструкции. Впереди еще много боев. Еще не одного фашиста отправишь с небес на землю.