«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!». «Сталинский сокол» № 1

Он появился неожиданно, под самыми облаками. Огромный, трехмоторный «Юнкерс-52». Теперь только бы незаметно к нему подобраться. Саша опустился к самой воде и стал неспешно подкрадываться к транспортнику. Вот он уже в мертвой зоне. Экипаж наверняка не предполагает, что в такую погоду истребители решатся летать над морем.

«Какая все-таки махина! С такими еще не доводилось встречаться», – мелькнула в голове мысль.

Он хорошо знал их по описаниям: машины с малой скоростью, без брони, защитные пулеметы только сверху и по сторонам. Подходи сзади, снизу, и ты недосягаем. А гореть они должны, как бензиновые бочки.

Саша подошел поближе. Видно, как из моторов выплескивались блеклые струйки пламени, подсвечивая большие толстые крылья с зловещими черными крестами. При виде фашистских опознавательных знаков внутри пробежал холодок и все тело напряглось, словно изготовилось к удару.

Пора! Саша нажал гашетку, но пушка и крупнокалиберный пулемет молчали. «Черт меня дернул лететь на машине Исаева», – ругнулся про себя Покрышкин, еще раз пожалев, что на его верной «кобрятке» отказала рация.

Он вновь прицелился, нажал гашетки пулеметов на крыльях и выпустил длинную очередь. Из крыла «юнкерса» показался огромный, черно-красный язык и, словно испугавшись, тут же исчез. Транспортник совсем опустился к воде, но после второй очереди наконец загорелся и плюхнулся в море. Раздался взрыв, по воде стало расплываться пламя. Все, один готов! Начало положено.

Воодушевленные, они вновь приступили к поискам и уже через несколько минут встретили другой «юнкерс». Не успел Покрышкин решить, как его лучше атаковать, как вдали показалась целая группа самолетов. Заниматься ими было не с руки, кончалось горючее. Саша решил, что для первого случая достаточно будет и двух, а с остальными придется отложить до следующего раза.

Второй «юнкерс» свалился в воду после первой атаки. Домой они вернулись в хорошем настроении, сразу же отдали пленку на обработку. Когда ее проявили, все летчики с любопытством стали разглядывать кадры, запечатлевшие горящий «юнкерс» и его падение в воду.

– Саша, дай бачки. Хочу тоже слетать, – загорелся стоявший тут же Речкалов.

– А твои где?

– Ну вот, запел старую песню, – обиделся Григорий. – Сам же знаешь, что оставил их в Поповической.

– Тогда ты спой новую, ту, что ты пел в землянке…

– Злая у тебя память, Саша!

– Не злая, а строгая! Я предупреждал тебя, что бачки нам понадобятся…

Речкалов совсем расстроился. Саша, обняв его за плечи, сказал:

– Подожди немного. Вот слетаю еще несколько раз, уточню маршруты, тогда полетишь и ты, и другие.

Григорий хотел что-то сказать, но тут подбежал техник.

– Товарищ командир! Привезли сапоги и уже начали их кому попало раздавать!

– Как так?

– Говорят, что из штаба дивизии приказали в первую очередь выдавать сапоги связистам, писарям и машинисткам.

Все сорвались и, перегоняя друг друга, понеслись на склад. Когда подбежал Покрышкин, новенькие «кирзачи» уже пошли по рукам штабистов.

– Отставить! – скомандовал майор. – Погрузить все сапоги обратно на машину! В первую очередь новые сапоги получат те, кто месит грязь на аэродроме. В помещении можно посидеть и в старых. Начальник штаба, проследите! – Он повернулся, кивнул стоящему тут же Голубеву, и они пошли к самолетам. Через полчаса летчики были над морем. На этот раз ситуация повторилась, и они вновь уничтожили «юнкерс», причем на том же месте. Сомнений не было – действительно, ими была найдена трасса постоянного курсирования немецких самолетов. Теперь нужно найти у моря подходящую площадку, посадить на нее звено истребителей, и они начнут «щелкать» «юнкерсов», как орехи.

Едва они приземлились, как Чувашкин сообщил:

– Товарищ майор, вас комдив просил срочно позвонить. Говорят, больно грозен…

Покрышкин заторопился на КП.

– Товарищ командир, Покрышкин докладывает. Спрашивал меня?

– Ты почему без моего разрешения вылетел? – загремел в трубку Дзусов.

– Так воевать вроде никому не запрещено, товарищ комдив.

– А тебе вот я запрещаю летать на море!

– Как так?

– А вот так. Другим можно, а тебе нельзя!

– Товарищ комдив, там, над морем, немецкие самолеты целыми стаями ходят…

– Все равно. Одна пуля попадет и… У нас дважды Героев немного. Вон Борис Сафонов так и погиб…

– Она везде может быть, эта пуля…

– Отставить возражения! Командующий армией тебе запретил, понял?.. Да, вот еще что: мне тут доложили – партизанишь, орел?!

Покрышкин сразу догадался, что он имеет в виду, но схитрил:

– Не понял, товарищ комдив.

– Не понял… Ты все хорошо понял! Почему наши команды отменяешь?

– Я же просил у командующего для полка, товарищ комдив. Ребята разутыми по аэродрому ходят, а сапоги начали распределять среди штабистов.

– Вон оно что! Ну, тогда правильно сделал. Завтра быть у меня к десяти часам!