«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!». «Сталинский сокол» № 1

– А чего тут говорить? Труд сам мне хвастался. Нехорошо это! Ты ведь старший, более опытный. Война – это работа, серьезная и опасная, тебе ли это не знать?! А такое ухарство вам может дорого обойтись. Ну представь себе, если бы сверху к Андрею подошла пара «охотников». Пока вы развлекались с глупым «мессершмиттом», по всей вероятности, с молодым пилотом, они бы всадили в Труда лишь одну очередь, и нет Труда! Не обижайся, Вадим. Слышал на построении, скольким ребятам присвоили звание, а их уже нет в живых. Война, брат, жестокая штука. Вон сталинградец, – Покрышкин кивнул в сторону стоявшего рядом выпускника Сталинградской школы пилотов Виктора Никитина, – тоже из своей группы один остался, а остальные?

– Никак нет, товарищ гвардии майор, не один, кое-кто еще остался, – живо отозвался Никитин.

Покрышкин повернулся к нему и сделал пару шагов:

– Вот именно, кое-кто. Поздравляю тебя со званием младшего лейтенанта. – Он крепко пожал Никитину руку. – Ну а с «мессером» нос к носу ты хоть раз здесь встречался?

– Было один раз, товарищ гвардии майор.

– Интересно. – Покрышкин тронул за плечо Никитина, и они отошли в сторонку. – Ну, расскажи, как было дело, – попросил майор, интересовавшийся каждой встречей наших летчиков с противником.

– Это было, когда мы сопровождали наши бомбардировщики «Бостоны» из Тимашевской в Мысхако. Немцы уже ушли из Тимашевской.

– Тогда тяжелый бой был, – подключился к беседе подошедший Фадеев.

– Еще спокойно было, – продолжил Никитин. – Бомбардировщики сбросили бомбы и начали разворачиваться домой. Я тоже сделал разворот, осматриваюсь: елки-палки! Справа сзади «месс» идет буквально рядом, параллельно мне. Я просто остолбенел…

– Испугался? Проморгал? – быстро спросил Покрышкин, остро всматриваясь в собеседника своими лучистыми светлыми глазами. Фадеев тоже хотел было что-то сказать, но Саша предостерегающе поднял руку: «Не мешай».

– Может, и испугался, – застенчиво улыбнулся Никитин. – Сижу смотрю на него – он приближается. У меня все застыло внутри. Нет ни мысли, ни страха, ни меня самого. И тут словно меня обожгло: сзади же его ведомый, сейчас пальнет по мне! Эх, думаю, хрен с ним – ударю его своим самолетом!

– Таранить решил? – не удержался Фадеев.

– Решил просто врезаться в него, и все. Иного выхода нет, думаю, все равно убьют. Умирать, так с музыкой! Бросаю на него свой самолет, сам весь съежился, зажмурился и на все гашетки нажал. Чувствую – время прошло, а удара нет: открыл глаза – ни «месса», ни своих. Завалил самолет в пикирование, в сторону берега. Обнаружил свою группу и пристроился к ней.

– В рубашке родился! – воскликнул Фадеев. – Как же они оставили тебя? Меня даже на земле, когда сел на «живот», дважды атаковали. Потом, когда выскочил из самолета, по мне – одному человеку – два «мессера» атаку сделали! Хорошо, что я заранее реглан сбросил – сам в канаве притаился, – так они, подлецы, и реглан атаковали – только тогда ушли домой. Посекли, сволочи, хороший реглан!

– Ну тогда уж расскажи, почему тебе пришлось садиться «на живот», – не без ехидства попросил Покрышкин.

– Да брось ты, Сашка! У всякого могут быть осечки, – забасил Фадеев. По всему чувствовалось, что эта тема ему неприятна.

– Тогда я расскажу. Послушай, сталинградец, очень даже поучительно. Мы вылетели восьмеркой. Вадим шел со своим ведомым Трудом. Изредка мимо нас проскакивали «мессершмитты», Вадим неизменно докладывал о них по радио, хотя чувствовалось, что он пропадает от нетерпения. Но я не вступал в бой с этими немцами, ожидая бомбардировщики. Наконец они появились.

– Как не вступал? А первая схватка с группой «мессершмиттов»?

– Это не в счет. Мы помогали нашим истребителям, которые прикрывали штурмовиков. Так вот, появились «штуки». Мы ударили сзади, со стороны солнца, и сразу подожгли несколько машин. Заканчивая атаку, я заметил вторую группу немецких самолетов и тотчас предупредил своих по рации. Чутье подсказывало мне, что где-то тут, между двумя группами бомбардировщиков, должны быть «мессершмитты» сопровождения. Они обязательно кинутся в контратаку, поэтому нам надо было быть начеку.

Оглядываюсь, смотрю, все на местах, одного не хватает. И кого бы ты думал? – спрашивает Покрышкин Никитина.

– Фадеева? – вопросом на вопрос отвечает тот.

– Вот именно. Фадеев, где ты? – запрашиваю по рации. – Но едва я успел спросить, как последовала контратака восьмерки немецких истребителей. Поставив патруль в более выгодное положение, я снова стал звать Фадеева. Не отвечает. Только на аэродроме мы узнали от дежурного на станции наведения, куда девался наш Фадеев.

Оказывается, увлекшись атакой на «юнкерсы», Вадим отстал от патруля и наскочил на пару «охотников». С одним из них он вступил в рыцарский поединок и так увлекся, что не заметил, как второй подкрался и ударил его в живот. Вот так воюет наш герой. Лишь благодаря случайности Вадим остался жив и приземлился на передовых позициях нашей пехоты на «пузо». Ясно?

Покрышкин засмеялся и закончил: