«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!». «Сталинский сокол» № 1

Они атаковали сверху, под углом, позволяющим последовательно переносить огонь с одной машины на другую. С первой же атаки подожгли два «юнкерса». Медленно, как бы нехотя, опустив носы, бомберы исчезли в пухе облаков – упали в районе станицы Нижне-Баканской.

Молниеносно развернувшись, Покрышкин со Степановым повторили атаку против второй пары «юнкерсов», но теперь сзади. Немцы не стали рисковать – удрали в облака.

Фадеев с Трудом сбили два «мессершмитта», а вторая пара последовала примеру бомбардировщиков.

Андрей Труд воспрял духом. Накануне он столкнулся с опытным немецким асом в лобовой атаке и думал, что все, конец… Немец отвернул в последнее мгновение и бросил машину на горку. Андрей повторил маневр, но от перегрузки потемнело в глазах, и на миг он потерял из вида длинный тонкий фюзеляж «худого» с крупно нарисованной на нем кистью винограда. «Винодел какой-то, черт бы тебя побрал», – со злостью подумал Андрей. В верхней точке он перевел машину в разворот и приготовился, помня наставления Покрышкина, что «мессеры» не любят иммельмана. Так и есть, но немец, сделав резкий переворот, сразу ушел в крутое пике, да так резво, что попросту от Труда удрал. У «мессершмитта» мощнее мотор, чем у «кобры». От такой неудачи Андрей расстроился, да и коварная мыслишка закралась: «С асами из эскадры «Удет» трудно тягаться». Но сегодня все стало на свои места. Они срубили с Фадеевым двоих первыми же очередями, с первой атаки.

Покрышкин со своими возвращался на аэродром, когда навстречу им поднялась шестерка майора Крюкова – Моисеенко, Искрин, Старчиков, Сутырин, Никитин. Все уже достаточно опытные пилоты.

Погода начала улучшаться: облака поднялись до двух с половиной тысяч метров, в просветы выглянуло голубое небо.

Немцы, не мешкая, начали массированные налеты бомбардировщиков. Шестерка Крюкова столкнулась с двенадцатью «Дорнье-217» и сопровождающей их восьмеркой трехпушечных «Ме-109 Г-2».

Умело маневрируя, Крюков с подчиненными расстроили боевой порядок бомберов, два из них сбили, а также сняли двух истребителей сопровождения. Остальные удрали.

В половине двенадцатого, подкрепившись и заправив машины всем необходимым, Покрышкин во главе своей шестерки вновь вылетел в район Крымской.

Облака под жарким солнцем уже растаяли, небо было чистым. Внизу, окутанные дымом и пылью, виднелись печальные сады станицы. Тускло сверкали при дневном свете вспышки выстрелов танковых орудий.

Покрышкин перевел шестерку на высоту четыре тысячи метров. Все напряженно всматривались в горизонт, стараясь пораньше увидеть немецкие самолеты. Вот мелькнула пара «Фокке-Вульфов-190». Это «охотники» из эскадры «Удет» высматривают зазевавшихся или тех, кто отстал от своих.

Саша только хотел предупредить всех, чтобы держались поближе друг к другу и не разбивали строй, как Фадеев кинулся на «охотников». Труд, с запозданием, за ним.

Дальнейшее все произошло мгновенно. Фадеев не успел занять выгодной позиции, как немцы, пользуясь преимуществом в высоте, стремительно спикировали, пустили пару очередей и крутой горкой ушли на солнце, а потом и вовсе скрылись.

Фадеев доложил, что ему надо вернуться: немцы прострочили хвост его машины, и она плохо слушается руля. Видимо, перебили трос. Труд пошел на Краснодар: пока он метался, вышло горючее. Оставшееся время патрулировали четверкой. После приземления Покрышкин метал громы и молнии. Ребята на всякий случай держались от него подальше. Наконец комэск успокоился и сам подошел к Фадееву.

– Вадим, ты точно когда-нибудь свернешь себе шею!

Надвинув на самый нос козырек своей потрепанной, мятой фуражки, заложив руки за спину, он неторопливо расхаживал перед самолетом, чуть прихрамывая на правую ногу – последствия двух вынужденных посадок. Фадеев, этот здоровенный детина, на этот раз непривычно сутулился, неловко притопывал рядом и казался меньше ростом. От его бравого артистического вида не осталось и следа. Он понимал, что грубо нарушил дисциплину в воздухе, не подчинился командиру группы, а в глазах друга просто лопухнулся, свалял дурака, и никакого оправдания этой глупости не было.

– Сколько людей уже вот так погибло! И ты что, тоже туда торопишься? – выговаривал Покрышкин. – Пойми: ты талантливый летчик, у тебя большое будущее. Фашистов бьешь, как куропаток. Вон, к званию Героя тебя представили, а ты… Как пацан, понимаешь, с горячностью своей не можешь совладать… В чем дело?

Впервые Саша разговаривал с другом как начальник с подчиненным.

– Прости, Саша! Мне показалось, что они совсем рядом… Ну что ты так расстраиваешься, – удрученно бубнил гигант.

– Ему показалось. Если бы ты не торопился к своей любимой, а участвовал в каждом разборе полетов после вылета, тебе бы не казалось…

Удрученно махнув рукой, Покрышкин бросил:

– Ладно, иди получай новую машину! – и пошел на КП.

После обеда они поднялись в воздух в третий раз. В назидание Исаев поставил Вадима, командира эскадрильи, известного на всю дивизию, да что там дивизию, на весь фронт летчика, ведомым к Крюкову. Труд еще не вернулся из Краснодара.