Аки лев рыкающий

— Не могу сказать, — покачал головой Иван. — Я фельетоны пролистываю. В них редко встречаются достоверные факты, в основном — ехидные намеки и глупое зубоскальство. А «Ведомости» я и вовсе зарекся открывать.

— Давно ли?

— С апреля. В выпуске от пятого числа они напечатали отчет о конкурсе фигурной езды на паромобилях. И позволили себе откровенно паскудный вывод: «Не удивительно, что состязания выиграла госпожа Гигельдорф, ведь женщины давно уж привыкли ходить по улицам, выписывая кренделя своей „кормой“, а теперь эту привычку переносят на автомобильную езду…» Каково?! Вместо того чтобы поддержать порыв, газетные щелкоперы глумливо хохочут. А ведь только когда все барышни, старики и малые дети научатся управлять самодвижущимися экипажами без страха и предубежденности, только тогда, Жорж, наше общество откроется техническому прогрессу!

Я не стал возражать, хотя по данному вопросу имею сугубо противоположное мнение и уверен, что доверить женщине руль — это такая же большая ошибка, как вручить мартышке зажженный факел и запустить ее резвиться на пороховой склад. Но в тот момент куда интереснее было узнать об устройстве паромобиля, с которым никогда прежде не сталкивался. Иван охотно пустился в объяснения, чем бензиновый двигатель лучше парового, но через три минуты я окончательно запутался и осознал, что не сумею повторить вам, многоуважаемые читатели, чем различаются эти моторы. Тогда Пузырев подвел меня к элегантному локомобилю с большой красной восьмеркой на боковой дверце.

— Акционерное общество «Дукс» начинало с производства велосипедов. Помнишь, года два назад они дали объявление: «У нас три золотых медали парижской ярмарки, поэтому цены повышены до 130 рублей»?

— Еще бы не помнить! — воскликнул я. — Они тогда отпугнули всех клиентов и если бы резко не отыграли назад, то моментально обанкротились бы.

— А теперь на этом заводе строят паровики. Скоростей из них не выжмешь, зато ход плавный и не воняет выхлопами. Колеса используются велосипедные, недорогие. Спрос на «Дуксы» небольшой, но все же имеется. О, сейчас я познакомлю тебя с Луизой Гигельдорф.

К нам подошла высокая стройная барышня лет двадцати. На ней было легкомысленное васильковое платье, но в остальном она старалась выглядеть строгой и солидной, отчего являла собой комичное зрелище — на плечи небрежно наброшена черная кожаная куртка, на носу — очки с огромными стеклами, а голова укутана шарфом, на манер бедуинов. Она сняла перчатки, чтобы крепко пожать руку мне и Ивану, и тут же снова их надела.

— Господа, поторопитесь, гонка вот-вот начнется!

Голос ее звенел, как весенний ручеек, но я не собирался переменять мнение насчет женщин за рулем и потому молча развернулся, чтобы идти дальше. Пузырев вновь задержал меня.

— Начнется? Без напутственной речи? Вряд ли, — говорит вроде бы со мной, а сам глаз не сводит с г-жи Гигельдорф. — Пока все попечители клуба автомобилистов не выскажутся о победе железного коня над крестьянской лошадкой, никто с места не сдвинется.

Девушка захихикала, но тут же взяла себя в руки, приметив строгий взгляд пожилого господина, стоящего в десяти шагах.

— Отец, похоже, недоволен вашим участием в гонке, — проницательности Ивана позавидовали бы многие сыщики.

— Он переживает из-за того, что я отказала очередному жениху, — губы Луизы задрожали, я так и не понял — то ли от гнева, то ли она пыталась сдержать смех.

— Вы что же, совсем не хотите выйти замуж? — я не желал показаться нескромным, но восклицание вырвалось само собой.

— Хочу, — честно ответила гонщица. — Но не за этих. Дело в том, господин Базальтов, что я откровенно расспрашиваю всех, кто ко мне сватается. Выясняю, какую жену они хотят заполучить. Ответы всегда одинаковые. Во-первых, красивую… Положим, тут я еще могу соответствовать их ожиданиям.

— На все сто! — воодушевился Пузырев.

— Но дальше они рисуют в своих фантазиях совсем не меня. Все хотят заполучить кроткую домоседку, которая обустроит уютное гнездышко, нарожает детей, и никогда не будет перечить мужу. А я, знаете ли, взвою от тоски за вышиванием. Я хочу мир посмотреть, поехать далеко-далеко к океану. И если отыщется человек, который готов разделить эти мои увлечения…

По пылающим глазам Ивана я догадался, что такой человек уже нашелся, однако признаться в своих чувствах приятель пока не отважился. Тем временем г-н Гигельдорф подошел к дочери и, игнорируя наши вежливые поклоны, заявил:

— Луиза, я не позволю тебе ехать одной!

— Я не одна, папа, — упрямо ответила она. — Если ты не заметил, здесь много людей, и мы поедем славной компанией.

— Это неслыханно! Это, в конце концов, неприлично. А если по дороге кто-то из «славной компании», — слова эти он произнес презрительно, и по-прежнему не удостоив нас вниманием, — пристанет к тебе с недостойным предложением? Луиза, я не ограничиваю твоих прав на участие в гонке, но считаю, что с тобой должен отправиться телохранитель.

— Да? И кого же ты выбрал на эту роль?

— Твоего кузена Клауса, — г-н Гигельдорф махнул рукой, подзывая рыжеволосого юношу с чуть оттопыренными ушами.