Аки лев рыкающий

– В точку, Жорж! Посватался он к оперной диве, та говорит: «За голодранца замуж не пойду, только за человека состоятельного, у которого дворец собственный имеется». Вот и расстарался куплетист. Построил замок, а на мебель и прочее убранство денег не хватило. Что делать? Натаскал сена с окрестных полей и натурально спал в стогу. Завтракал на подоконнике, на обед и ужин пил воду из колодца. Зимой чуть не окочурился от холода! Одним словом, настрадался вдоволь, но на людях появлялся с неизменной улыбкой, сочинял сатиры и пародии, веселил публику.

– Это не он ли своей певице миллион красных роз подарил? – вспомнил я прошлогодние сплетни.

– Он. Только не миллион, а что-то около трех тысяч. Может лишь на чуточку больше. Я на той премьере присутствовал и помню, что на сцене было целое море цветов, а слуги все выносили букеты, целыми охапками. Я начал считать, да сбился. Это уже потом в газетах приукрасили, про миллион.

– Миллион – это гораздо лучше для заголовка, – согласился г-н Мармеладов. – Привлекает читателей.

– Вам знакомо газетное дело? – удивился князь.

– Когда-то давно я писал литературную критику.

– А теперь? – я ухватился за возможность выведать хоть какие-то подробности об этом загадочном пассажире.

– Теперь не пишу.

И более ничего не добавил.

Помолчали с минуту, потом вернулись к прерванной беседе.

– О той женитьбе сочинили немало фельетонов, – я листал перед мысленным взором газетные страницы с ехидными карикатурами. – Певица согласилась обвенчаться с куплетистом, поскольку была уже, прямо скажем, в преклонных годах. Хотела уйти из театра красиво, не дожидаясь, пока антрепренеры вышвырнут за порог. Ее молодого муженька, благодаря связям супруги, любезно приняли в высшем свете Москвы и Петербурга. Потому и обвиняли их в том, что сочетались для обоюдной выгоды.

Г-н Щербатов возмущенно засопел.

– Помилуйте, кого в России удивишь неравным или расчетливым браком?! Но я буду настаивать, что у этой пары любовь – настоящая, выстраданная. Не без красивых жестов, конечно. Напоказ. Актеры иначе не умеют. Зато живут тихо-мирно, детишек уже нарожали.

– Это в преклонные-то года? – я убеждал себя не спорить с князем, видя его растущее раздражение, но тут снова не сдержался. – Супруга юмориста давно уж не способна на подобные подвиги. В «Ведомостях» недавно прямым текстом писали: дочка у куплетиста от горничной, а сынок – от молоденькой приживалки. Автор фельетона, некий Осип Зденежный, оригинально пошутил: «На закате своей жизни оперная дива вляпалась в пошленькую оперетту». Впрочем, в той же заметке подчеркивалось, что старуха в малышах души не чает и воспитывает будто своих.

Николай Сергеевич побагровел лицом и я, признаться, корил себя за несдержанность, предвидя жесткую отповедь. Но, против ожидания, ответил мне Пузырев, причем ответил резко:

– Не читай фельетонов, Жорж. Особенно тех, что сочиняет этот зубоскал Зденежный. Была бы моя воля, свернул бы мерзавцу голову, как цыпленку.

Пальцы Ивана при этом скрючились, словно обхватывая шею жертвы. Всем стало неловко, и мы поспешно отвели глаза.

– А тебе чего, Ийезу? – спросил г-н Щербатов.

Шоффер-абиссинец давно вошел в трактир и топтался на пороге, но из стеснения не решался прервать наш разговор.

– Еду. Еду уж!

Князь посмотрел в окно.

– И верно. Двор опустел, мы опять уходим на дистанцию последними. Придется нагонять.

III

Пешки.

45 верст от Москвы.

Около полудня.

На втором этапе гонщики выжимали из своих автомобилей максимальные скорости и машины – они, хоть железные, но все же на удивление хрупкие, – одна за другой начали выходить из строя. Через пару верст мы увидели на обочине «Грэф». Австриец ковырялся в дымящемся моторе, поминутно отдергивая обожженные пальцы. Пузырев осмотрел двигатель и сочувственно покачал головой. Отъездился иностранец! Еще через три версты застрял злополучный «Вивинус» – он снова пробил колесо. Мы подкатили поближе и предложили помощь.

– Благодарю, господа, но с меня довольно! – отмахнулся шоффер. – Шесть автомобилей промчались здесь без задержки, а я умудрился наехать на гвоздь из лошадиной подковы. Два раза за утро ловлю эти чертовы гвозди! Судьба надо мной попросту издевается.

Он помолчал и угрюмо добавил:

– Эти ваши гонки – для безголовых авантюристов, а я человек, хоть и азартный, но умею вовремя остановиться. Поменяю покрышку и поеду потихоньку обратно, в Москву.

Мы отправились дальше. Темно-красный драндулет опережал «Бенц» на пару корпусов, в связи с этим вашему покорному слуге вновь доставлял неудобство изучающий взгляд г-на Мармеладова. Демонстративно отворачиваться мне не позволяло воспитание, пришлось судорожно придумать повод, чтобы обратиться к г-ну Щербатову.

– А вы заметили, Николай Сергеевич, что велосипедисты давно нас обогнали? – спросил я. – Выходит, на двух колесах разгоняться сподручнее, чем на четырех.