Аконит

– Слишком сложно, – серьезно ответил он. – На это уйдет много энергии, а пройти под вашу завесу можно только не представляя ни для кого угрозы. Да и так бы не вышло – артефакты засекут даже «доброжелательную» магию. Слушай, может, поговорим внутри?

Кора закивала. Говорить громким шепотом тоже было неудобно.

По решетке для плюща Джон кое-как забрался наверх. Кора придержала его за руки, переживая, как бы он не сорвался с высоты. К счастью, перегнувшись через подоконник, Джон оказался внутри целым и невредимым.

– Ну… Таким я еще не занимался, – пытаясь отдышаться, проговорил он, – это мое первое окно в комнаты к прекрасным дамам.

Прекрасным. То есть он считает Кору прекрасной? Щеки тут же запылали от смущения.

– Так, прежде чем мы начнем, я вынужден задать два вопроса. Первый – ты сошла с ума? Я прочел статью! Ты дописала ее! Снова! И снова дразнишь убийцу: «Аконит стал менее ядовит и опасен, раз позволил кому-то так беспечно глазеть на него», – по памяти процитировал Джон. – Ты понимаешь, что это привлечет его внимание уже не к Рубиновой даме, а к болтливой свидетельнице? Ему ведь на нее указали!

Кора нахмурилась и уперла руки в бока:

– Я думала, мы это обсудили…

– Погоди! – Джон помотал головой. – Я не закончил. Второй вопрос: зачем тебе я, если ты сама в итоге решаешь, дописывать ли статью? Я думал, мы партнеры, а не… – он взмахнул руками, не способный подобрать слова.

Теперь Кора поджала губы и потупилась. Она совершенно не задумывалась об этом, ей просто было важно дописать статью, использовать какой-то новый козырь, хлесткий и вызывающий.

– Ты прав… Думаю, я заигралась. Нужно было поговорить с тобой, не спешить… Извини. Я так эгоистично себя повела.

Джон явно задумывал подуться подольше, но он стоял в девичьей ванной комнате дома Нортвудов и совершенно точно проигрывал битву взглядов. Холодные, как осенние тучи, глаза уступали теплым, как свежезаваренный чай.

– Ладно, но… Вселенная смилуйся, что это у тебя? – Джон сбился, когда посмотрел за спину Коры.

Она горделиво выпрямилась и хитро улыбнулась:

– Я решила назвать это «стена Аконита». Как тебе?

– Вообще-то, здорово. Отличная идея – собрать всю информацию в одном месте.

– Я еще не закончила, так что ты вовремя.

– А… Ты уверена, что для меня тут безопасно? Удирать от твоих разгневанных родителей мне бы не хотелось, да и что-то мне подсказывает, что лорд Нортвуд вполне может прибегнуть к помощи какого-нибудь ружья…

– Дом не очень большой, но стены тут толстые. А ближайшие двери ведут в мою спальню и пустующую комнату, так что все в порядке.

Успокоившись, Джон принялся помогать Коре с ее задумкой. С его подачи на «стене Аконита» появилась карта города с отмеченными местами убийств и ниточки, соединяющие их между собой. В самом конце они добавили седьмую жертву. Квадратная небольшая бумажка с именем косо висела, заменяя человека. Кора нервно выдохнула, передавая автоперо Джону.

– Миссис Шарп. Что ты о ней знаешь?

– Немного. Она была странноватой и не очень общительной. Переехала в тот дом четыре года назад, после смерти своего мужа. Кажется, он был ученым, работал в лаборатории. Пожалуй, все, – пожала плечами Кора.

Джон аккуратно записал информацию и отошел в сторону, чтобы полюбоваться на свое творение.

– Немного, я думал, ты расскажешь больше. Вы же дружили?

– Что? Нет! Мы только иногда здоровались.

– Да? Ты ведь знала расположение комнат, вот я и решил, что ты бывала у нее частой гостьей.

– Я была частой гостьей, – пробормотала Кора, застыв на месте, – но не у нее.

По спине пробежал холодок, а жуткие воспоминания вернулись.

– Может, дядюшка Крис прав… Может, дом действительно проклят.

– Корри, – Джон положил теплую ладонь на ее плечо, – о чем ты?

Она повернула к нему голову, пытаясь сдержать подступившие слезы. Эту историю знали сразу все и никто. Все знали про какую-то жертву безумного убийцы, но никто не знал про их Гила. Их Гил. Для города умер мальчик, а для тех, кто его знал, умерли все: сын, друг, сосед и ученик.

У Гила было по-детски припухлое лицо, которое в последние перед смертью сезоны становилось все более худым. Он медленно вытягивался, а голос начал ломаться. Под яркой Инти его лимонные волосы обычно выцветали, становясь пшеничными, а то и вовсе белесыми. А кожа Гила каждое лето окрашивалась бронзовым цветом с созвездиями редких веснушек.

Еще он часто улыбался, и на щеках его проступали ямочки, а глаза в обрамлении светлых ресниц щурились. Голубые и лучистые, они даже в пасмурную погоду дарили тепло.

От Гила всегда приятно пахло: когда он выбегал из дома с сырыми волосами, на ходу застегивая жилетку, он источал аромат мыла и хлопка; когда он, смеясь, играл с Корой в догонялки, от него пахло травой, которая постоянно пачкала ему одежду; когда Гил выходил лепить снеговика, то чувствовался аромат печенья и терпкого чая с корицей; когда заглядывал в гости – приносил с собой запах дождя и ветра.