Аксель

— Что произошло? Наконец-то моя жизнь вновь наполнилась светом и нашелся серьезный повод во что бы то ни стало найти Акселя. Я была беременна, Мэддокс. Я была одинокой семнадцатилетней девушкой, ожидающей малыша, которого любила больше, чем что-либо в этом мире. Несмотря на то, как сильно я скучала по Акселю, я снова начала улыбаться, потому что внутри меня росла частичка нашей любви. Я была счастлива. Даже без родителей и физического присутствия Акселя я чувствовала себя цельной.

Его рот раскрывается от шока. Глаза так округляются, что чуть не вылезают из орбит, а шестеренки в голове похоже крутятся с такой скоростью, что я начинаю волноваться, а не сойдет ли он с ума? Я ошеломила этого великана.

— М-м, — он несколько раз кашляет, а затем затихает, чтобы собраться с мыслями… или, может быть, он собирает кусочки мозга, которые с моей помощью разбросало по всей комнате. Уверена, он не ожидал услышать такое. Грег тоже был в шоке, а ведь он тогда даже не знал, кем был мой Аксель.

— Беременна? — он опускает взгляд на мой живот и смотрит так, словно рассчитывает, что даже двенадцать лет спустя я все еще беременна. — Иззи, что случилось с ребенком? Судя по твоему рассказу, это была желанная беременность. Прости, если ошибаюсь, но я не помню никаких детей, — он говорит еле слышно и явно не хочет причинять мне боль, но ее острие уже пронзает мое тело.

Я вздрагиваю, в результате чего меня практически подбрасывает на месте. Такое ощущение, что он ударил меня, и хотя я понимаю, что у него и в мыслях такого не было, я не могу сдержать слезы, устремляющиеся наружу.

Грустно улыбнувшись ему, я продолжаю свой рассказ:

— Да, ты не видел ребенка. Я потеряла свое маленькое чудо, когда была на третьем месяце беременности.

Говорить об этой утрате так больно, что теперь мои слезы текут нескончаемым потоком, но я наконец испытываю небольшое чувство облегчения, впуская в свою душу еще одного человека.

— Ох, девочка… иди сюда, — он отодвигается от стола и раскрывает для меня свои объятия. Я перебираюсь к нему на колени и вцепляюсь в него мертвой хваткой, отпуская на волю всю скорбь своей утраты, позволяя ему забрать боль и очистить организм от безудержного горя.

Какое-то время мы сидим в таком положении, он гладит меня по спине и становится моей главной опорой, пока я отдаюсь на волю чувствам. Он не отстраняется и не задает дополнительных вопросов, он просто остается рядом со мной, и в этот момент я понимаю, что Мэддокс всегда будет частью моей «семьи».

В конце концов успокоившись, я начинаю подниматься, но останавливаюсь, когда слышу его покашливание. Он явно собирается что-то сказать. Я смотрю на него потрясенная слезами в его глазах и не скрываемой грустью застывшей на его лице.

— Иззи, ты наверно одна из самых сильных девчонок, которых я когда-либо встречал. Поверь мне, я знаю, о чем говорю и, пожалуйста, не воспринимай в штыки то, что я сейчас скажу. Я понимаю, каково тебе, девочка. Я понимаю твою боль. Вы с Ридом просто режете меня по живому. Вам необходимо поговорить, потому что я клянусь тебе… он не имеет ни малейшего понятия о том, что тебе пришлось пережить. Это не моя история, так что не мне ее рассказывать, но, девочка, он ничего не знает. Думаю, все настолько запуталось, что больше смахивает на клубок противоречий и полного хаоса, поэтому если вы не сядете и не решите эту проблему, то, возможно, никогда его не распутаете. Вам двоим больно, и больно не без причины, девочка.

Иногда мне кажется, что он говорит загадками, но их не так уж трудно разгадать. По-моему, они довольно банальны. Я понимаю, что Аксель не знает о нашем ангелочке, но он не может и дальше разыгрывать из себя дурака и прикидываться, будто это не он отказался от наших планов.

— Я не знаю, Мэд. Думаю, если бы здесь было что-то еще кроме игры, он бы изо всех сил старался меня найти. Я подумаю над тем, что ты сказал, но ничего тебе не обещаю, хорошо?

— Все, что я могу сказать – не избегай вечно этого дерьма. Возможно, было бы легче, не будь его по близости, но теперь тебе не удастся и дальше держать это в себе.

— Знаешь, Мэд… ты тоже можешь поговорить со мной. Я не собираюсь давить на тебя или подталкивать, но я уверена, тебя что-то гложет изнутри, и полагаю это нечто серьезное.

Мэддокс слишком закрытый человек, но я понимаю, что этот момент, когда я делюсь своим прошлым, многое для него значит. Я просто хочу, что бы он доверился и впустил меня в свою душу, позволил помочь ему.

— Знаю, девочка. Однажды, возможно, я все расскажу, но точно не сегодня и не завтра.

Ничего не поделаешь, в ту ночь я ложусь спать, чувствуя себя легко и невесомо, чего не испытывала уже многие годы. Доктор Максвелл подразумевала нечто подобное, когда говорила, что мне нужно открываться и сходиться с людьми. Все эти годы я боялась раскрыться и довериться кому-то, но один большой и грозный бывший морпех позволил мне вновь почувствовать себя нормальным человеком.