Акселерандо

— Они и ей самой не нравятся. — Рита тянется и берет его за руку, и он сжимает ее в ответ — отвергания позади. — Послушай, мне кажется, в парламент лжи она не попадет. Консерваторы побеждают по всем статьям, а нашим везде от ворот поворот. Ресимулированных со Старой Земли — уже процентов восемьдесят населения, и лучше до того, как Зловредные Отпрыски на нас обрушатся, уже не станет. Как нам теперь быть?

Он пожимает плечами. — Я думаю, все, кто полагают, что мы действительно под угрозой, продолжат что-то делать. Ты же понимаешь, что Акселерационисты теперь разочаруются в демократии? И у них все еще есть осуществимый план — для погрузки на корабль омаров энергобюджет всего государства не потребуется. Но это отвержение еще принесет свой вред. Я никак не могу отделаться от мыслей, что на самом деле Зловредные Отпрыски просто хотели все подтасовать таким образом, чтобы мы не уводили в сторону их ресурсы. Грубо, топорно, и мы считали, что все не так, но возможно, пришло время им быть грубыми.

Она пожимает плечами. — Да уж, демократия — плохая верфь для спасательных кораблей. — Видно, что последствия ее все еще тревожат. — Подумай обо всех, кто останется…

— Ну. — Он поджато улыбается. — Если ты сумеешь придумать способ вдохновить массы присоединиться к нам…

— Начни с того, чтобы перестать думать о них как о массах, которыми надо манипулировать. — Рита вглядывается в него. — Похоже, в твоей семье развивалась наследственная склонность к элитаризму, а это никого не привлечет.

Сирхану делается неуютно. — Если ты думаешь, что я плох, поговори с Айнеко о том, как с этим обращаться — самоуничижительно говорит он. — Иногда эта кошка меня удивляет.

— Поговорить, что ли… — Она оборачивается к нему. — Но скажи. Что ты сам собираешься делать? Пойдешь исследовать?

— Я? — Он искоса глядит на нее. — Могу себе представить, как я посылаю эйген-брата — тихо говорит он. — Но я не хочу закладывать все свое будущее на возможность пойти в маршрутизатор и повидать дальний край наблюдаемой вселенной. Я испытал так много прекрасного в последнее время — на всю жизнь запомню. Думаю, одну копию — в резервный архив в ледяных далях, одна отправится в экспедицию, а одна останется, чтобы осесть и основать семью… А что думаешь ты?

— Ты пойдешь всеми тремя путями? — спрашивает она.

— Я думаю, да! Так как насчет тебя?

— Куда бы ты ни пошел, я буду с тобой. — Она прижимается к нему. — Разве не это, в конце концов, важнее всего? — шепчет она.

Глава 9. Выживший

В этот раз между нашими последовательными визитами в династию Максов проходят многие десятилетия.

Где-то на дальнем краю Местной Пустоты[200] среди тьмы и межзвездного газа шевелится углеродная жизнь. Сквозь темноту скользит, вращаясь, алмазный цилиндр пятидесяти километров в длину, чья внешняя поверхность гравирована причудливыми квантовыми колодцами, эмулирующими экзотические атомы, места которым не нашлось бы ни в одной периодической таблице, что распознал бы Менделеев. За его стенками, внутри, скрываются килотонны кислорода и азота и мегатонны почвы, полной жизни. Цилиндр блестит во тьме, как драгоценность; отсюда сто триллионов километров до останков Земли.

Добро пожаловать в Новую Японию, в одно из тех мест между звездами, где люди обитают теперь, когда их родная система стала недоступной для биологических тел.

Интересно, кого мы здесь встретим?

* * *

В одном из терраформных секторов цилиндра-поселения есть открытая площадь. Она замощена плитами выветренного известняка, переработанного из атомов планеты-странницы, никогда не знавшей расплавленного льда, и на ее краю стоит красиво разукрашенная деревянная рама, в которой висит огромный гонг. Вокруг расположились дома и открытые хижины, и разнообразные официанты-гуманоиды предлагают еду и напитки идущим мимо настоящим людям. Стайка еще маленьких детей со своими большеглазыми домашними животными играют в прятки, потрясая самодельными копьями и автоматическими винтовками. Их родителям не о чем тревожиться — ведь тела взаимозаменяемы, и порталы сборки/разборки в каждой комнате могут за минуты построить их заново. У взрослых Красная площадь сейчас не в моде, и дети застолбили ее собственным полигоном для игр. Среди них нет ни одного Пэна, ни Венди[201], они — отпрыски демографического Большого взрыва, все — по-настоящему юные.

Гибкий мальчишка с кожей, коричневой, как орех, копной черных волос и тремя руками терпеливо загоняет озабоченного синего ослика в угол площади. Он как раз проходит мимо стойки со свежими суши-роллами, и тут из-под тачки выскальзывает странный зверь, выгибает спину, и роскошно потягивается.

Мальчик, Манни, обращает внимание на новую цель, и замирает, сжимая в руках копье. Синий Иа-Иа, махнув хвостом, устремляется к безопасности, цокая по поросшим лишайниками плитам. — Город, кто это? — спрашивает мальчик, не открывая рта.

— Куда ты смотришь? — спрашивает Город. Манни слегка удивляется — хотя удивиться тут следовало бы гораздо сильнее.