Акселератор жизни. Финальный слой

— Дорогие зрители! Страсти вокруг преподобного Фа Тяньжаня не утихают. Напротив! Они принимают новый, ПОЛИТИЧЕСКИЙ оборот, разгораясь с новой силой. К нам в студию поступила эксклюзивная информация! Источник из министерства общественного правопорядка сообщает, что при повторном допросе нескольких эмигрантов, ранее свидетельствовавших против патриарха, выяснились интересные подробности. Несколько эмигрантов сознались, что им заплатили за то, чтобы они дали обвинительные показания против патриарха! Один из эмигрантов рассказал, что к ним пришёл чиновник, представившийся слугой императора, и предложил крупную сумму каждому за обвинительные показания против патриарха Фа! Нелегалы неподсудны в Китайской империи. Понимая, что уголовное преследование им не грозит, а после депортации они вернутся на родину богатыми людьми, нашлось много желающих. Кто бы мог подумать, что за обвинениями против Фа Тяньжаня стоит Его императорское Величество⁈ Невероятно! Я, так же как и вы, в шоке! Главы кланов негодуют! Прямо сейчас мы предпринимаем попытки связаться с пресс-службой монарха, чтобы они прокомментировали…

- Думаю, достаточно, — Айзек выключил телевизор и с холодным интересом изучал бледного от потрясения монарха, который стоял, опёршись на стол обеими руками, с тяжело прорывающимся сквозь сомкнутые зубы дыханием. — Ваше императорское Величество, вы в порядке? Начинаю за вас переживать.

— Это… Этого не может быть, — едва слышно произнёс Кандэ. — Как такое возможно⁈

Несколькими днями ранее. Провинция Хунань. Владения патриарха Фа.

— Не буду я ни за какие деньги свидетельствовать против господина Фа. Понял, лаовай? — Жилистый загорелый таец сложил на груди руки, кивнув в сторону остальных работяг. — И никто из них не будет! Патриарх нам и крышу над головой дал, и платит достойно, а мы ему такой неблагодарностью⁈ Нет уж! А госпожа Эхуанг — добрейшая женщина! Когда Тассна и Прасут заболели, она сама лекарства им возила, даже лекаря из храма вызвала. Неееет… Вали-ка ты отсюда, лаовай, пока кости целы.

— Не кипятись, бригадир Сомбон. Ты ведь читать умеешь?

— Только я здесь и умею. А что? — Таец напрягся, когда я запустил руку под отворот ханьфу.

— Не бойся, — поспешил успокоить работягу, протягивая ему письмо. — Это от госпожи и патриарха. Остальным тоже прочти, чтобы вопросов не возникало.

Осторожно приняв конверт и быстро вскрыв его, Сомбун осмотрел бумагу, после чего изумлённо уставился на меня.

— Это написано рукой госпожи Эхуанг, я узнаю́. Что же ты сразу не сказал, Азак⁉ — Бригадир начал неторопливо водить пальцам по строкам: — «Сом-бон, при-казы-ваю слуш-аться лаовая с наг-лой мор-дой и ту-пой ухмыл-кой, как меня или мужа. Испол-нять лю-бую глу-пость, что он ска-жет… По-мо-гать во всём». Так-так… Подпись… Печать госпожи и господина. — Почесав затылок, таец внимательно вгляделся мне в лицо. — Действительно морда наглая. Я сейчас…

Сомбон торопливо устремился к остальным работягам, что стояли группой в стороне, бросая на меня недобрые взгляды. Прошло пару минут, после чего таец вернулся, на ходу засучивая рукава.

— Мы готовы. Что нужно делать?

— Так бы сразу, — не упустил шанса выразить своё «фи». — К теме доноса на патриарха мы вернёмся позже. Времени у нас нет, а работы предстоит очень много. — Я ещё раз взглянул на плотные ряды теплиц, уходящие вдаль. — До вечера бы управиться.

— Если надо, то мы и ночь будем работать. Говори, что делать.

— Пока нужно раскидать по теплицам все имеющиеся на складах удобрения. Позже прибудут мои люди и помогут со сбором и погрузкой.

— Раскидать удобрения? Сбор и погрузка? — Таец хмуро посмотрел на меня и постучал пальцем по виску. — Лаовай, ему ещё два месяца вызревать!

— Ммм… Так дело не пойдёт, — озвучил я вслух и, направившись к ближайшей теплице, громко крикнул: — Все за мной!