Аксенов

И двинулся Павел в Москву. В Центральную партшколу им. Якова Свердлова. И там познакомился с девушкой Цилей — Цецилией Яковлевной Шапиро, прошедшей свой революционный путь и после службы на личном бронепоезде Серго Орджоникидзе поступившей в университет. Павел и Циля сочетались пролетарским браком и поселились в Староконюшенном переулке, в квартире, изъятой у кого-то из «бывших». Отучившись, были направлены на партработу. Трудились в Донецком, Рыбинском, Орловском и Нижнетагильском губ-комах РКП (б), а потом получили назначение в Казань. Там-то Павел Васильевич и встретил Евгению Гинзбург.

Цецилия узнала о романе Павла с Евгенией. Ничего не стала выяснять и уехала с дочерью в Покровское, а потом в Москву. Поступила в Институт красной профессуры. Окончив его, вела курс истории Запада в Военной академии им. Фрунзе. Одновременно писала диссертацию в Институте истории Академии наук. Жила в общежитии.

А Павел женился на Евгении. И сделал хорошую карьеру.

Энергичный партиец Аксенов занимал всё более высокие посты, руководил профсоюзами, получил квартиру в Доме работников науки и техники — ДОРНИТ, отдыхал на обкомовской спецдаче в Ливадии. Там полуторагодовалый Вася впервые увидел свою сестру по отцу Майю. Не избалованный родительским вниманием, он рос покладистым мальчиком и слушался няню Фиму. Так они и жили — Павел Аксенов, Евгения Гинзбург, ее сын от первого брака Алеша, дочь Аксенова Майя и Вася…

Там же, в Казани, на улице Карла Маркса жили другие Аксеновы — Авдотья, Ксения и Матильда. Детям общаться с ними не рекомендовалось, но Майя и Алеша нередко тайком наведывались в их гостеприимный дом.

Старших детей не спешили отдавать в школу — опасались инфекции, учителя занимались с ними на дому. Но потом всё же отправили в лучшую в городе 19-ю школу. Их окружали удивительные мальчики и девочки с замечательными именами-аббревиатурами: Крармия, Ленина, Октябрина, Ленистал и даже Зикатра (Зиновьев — Каменев — Троцкий)…

В январе — феврале 1934 года Павел Васильевич Аксенов участвовал в XVII съезде ВКП(б) — «съезде победителей». Делегатам вручали подарки. С подарком и вернулся в Казань — привез патефон…

А вскоре на совещании у нового первого секретаря Татарского обкома Альфреда Лепы Аксенов узнал подробности выборов нового ЦК. Против Сталина проголосовало больше 49 процентов делегатов. Это ошеломило. А еще больше поразило, что на первом пленуме нового ЦК при выборах политбюро за Сталина проголосовало чуть больше половины членов, тогда как почти за всех других — большинство. А питерского Кирова избрали единогласно. Лепа не стал комментировать цифры, но сказал, что «хозяин» был в гневе. Еще больше рассердило Сталина, что после выборов Лепа, Станислав Косиор[3], Павел Постышев[4], Роберт Эйхе[5] и другие взялись Кирова качать, и он еле вырвался, крикнув: «Идиоты, вы что — не понимаете, что ваша неуклюжая любовь боком выйдет мне!»[6]

Через девять месяцев его убили. Начались чистки рядов и мытарства Евгении Гинзбург.

Были в ее деле и эпизоды, не описанные в «Крутом маршруте» (и, возможно, ей неизвестные), но крайне значимые в судьбах ее и мужа. Летом 1936 года Лепа сказал Павлу Васильевичу: «Знаешь, жена твоя Гинзбург не нравится членам бюро». И Лепе она не нравилась: «…дерзкая, гордая, бестактная, неуважительно относится к руководящим товарищам и их женам, высмеивает установившиеся в активе отношения и вообще является чужеродным телом среди руководящих работников…» Разве такой должна быть жена ответственного партработника? Лепа прямо объявил Гинзбург «не нашим человеком» и посоветовал Аксенову порвать с ней супружеские отношения.

«Тогда бесцеремонность была в порядке вещей, — вспоминал Павел Васильевич. — Более того, Лепа как секретарь обкома был убежден, что выполняет высокую партийную миссию». Аксенов ответил, что «даже папа римский не решился бы возложить на себя функции, которые Лепа присвоил именем партии». А тот печально вздохнул: «Эх, товарищ Аксенов, как жаль, что не захотел ты понять: мы искренне хотели помочь тебе… Придет время, и ты поймешь это, но будет поздно».

Что именно имел в виду секретарь обкома, стало ясно, когда в феврале 1937-го прошло собрание партактива, где Аксенова критиковали за политическую слепоту и потворство жене-троцкистке.