А.К.:
Но церковь выжила, став сергианской, ее привели к повиновению. Как приводили церковь к повиновению многие русские ужасные государи, начиная от Ивана Васильевича или Петра Алексеевича.Е.П.:
Все-таки, ты знаешь, у нас предмет рассуждений не история православия при коммунистах, мы собрались говорить про религиозность Василия Павловича Аксенова.А.К.:
Который, будучи по крещению православным человеком, в восьмидесятые годы, на мой взгляд, был уже вполне законченный и безусловный экуменист.Е.П.:
Погоди, я хочу тебе сказать относительно нашей преамбулы… С церковью более или менее примирилась власть только в войну, когда уже начали храмы открывать. А до этого все-таки я не уверен, что в тридцатые годы, например, это крещение было так безобидно. Если в тридцать третьем на старшего Аксенова донесли бы, что в его семье крестили Васю, у него большие неприятности были бы.А.К.:
Нет, не большие.Е.П.:
Ну не знаю… посадили бы, в общем. Ну, враги бы его посадили… Да его и так посадили… Нет, пожалуй, ты прав. Просто был бы большой партком и сказали бы: «Павел Васильевич, как же ты недоглядел?» — и всё. Кстати, ты знаешь, я вспоминаю, что когда у нас бабушка умерла, то мой партийный папаша, это пятьдесят третий год, он был в церкви на отпевании. Ему там страшно не нравилось, и он свой протест выразил в том, что когда стала старуха ходить какая-то церковная, собирать свечки погасшие, он ей свечку не дал, дескать, отойди и не мешай… И ничего ему по партийной линии за это отпевание не было… В общем, переходим наконец к сути: Василий Павлович был крещен с детства, так вот на что это в нем повлияло?А.К.:
Он с этим жил.Е.П.:
Он же узнал нескоро это все.А.К.:
Про крещение можно и не знать, но с этим жить, на то оно и крещение, а не просто окунание в воду. Он с этим жил и в детском доме…Е.П.:
Детский дом ладно, он жил с этим в хрущевские годы! Но он жил с этим и во время войны, понимаешь, в чем дело, жил в довольно простой семье, где Бога не забывали, как это было во многих простых семьях, и какой бы там тоталитаризм ни был, а простые люди как бы имели право в церковь ходить, куличи святить… Чем проще люди, тем меньше они боялись в Бога верить. Помню, много позже был снят фильм «Старшая сестра», так там на школьницу написали донос, что она святила… Но в простых семьях этим страхом пренебрегали. Я к чему это веду-то — это была обычная русская семья, где особо не были они воцерковленными, но на Пасху куличи пекли, всё, что полагается… И Вася рос простонародно православным. А вот ты начал про экуменизм Аксенова в восьмидесятые годы… Знаешь, я думаю, откуда пошел этот экуменизм? Из Магадана, куда Вася шестнадцатилетним к ссыльной матери приехал. Потому что Вальтер — его отчим, с которым он там познакомился и который на него сильно повлиял, — он был лютеранин, и глубоко верующий лютеранин. Мама, Евгения Семеновна, она была атеисткой, конечно…А.К.:
Почти уверен, что она была атеисткой. Такого толка, может быть… как любили себя определять советские интеллигенты: я верующий, но вне религий.Е.П.:
А, верующие, так сказать, в высший разум…А.К.:
Да, верующие вообще.Е.П.:
Или в переводе на русский язык это так звучит: я верующий, но только потому, что это большевики запрещают.А.К.:
Ну, я не берусь утверждать, что психология отношений Евгении Семеновны с верой была именно такая, но думаю, что она в этом была типичным советским интеллигентом…Е.П.:
Да, советским. Советским таким же был Копелев, например.А.К.:
Ведь Евгения Гинзбург была убежденной коммунисткой, троцкисткой…Е.П.:
Многие как еще рассуждали? Смешно же, товарищи, какие высшие силы? Есть законы природы, законы истории, а вы поклоны бьете… Но Василий-то Павлович другой был, вот в чем дело.А.К.:
А Вальтер был первым верующим, которого Вася узнал и сообразил, что можно быть благородным христианином, не будучи православным и не будучи малограмотным. Отсюда и началось движение в сторону экуменизма.Е.П.:
Не будучи малограмотным — это, кстати, очень важное соображение. Потому что если уж теперь можно услышать от какого-нибудь батюшки в церкви, что католики или лютеране — это еретики и их вера неистинная…