Аксенов

Сокололетний Василий!
Сирин джинсовый, художник в полете и силе,
Ржавой джинсовкой твой рот подковали усищи, Василий,
Юность сбисируй, Василий,
где начищали штиблеты нам властелины Ассирий.
Стали активами наши пассивы, Василий.
Имя, как птица, с ветки садится на ветку
И с человека на человека.
Великолепно звучит, не плаксиво,
велосипедное имя — Василий.

Первая встреча:
Облчудище дуло — нас не скосило.
Оба стояли пред оцепеневшей стихией.
Встреча вторая: над черной отцовской могилой
Я ощутил твою руку, Василий.
Бог упаси нам встретиться в третий, Василий…
Мы ли виновные в сроках, в коих дружили,
что городские — венозные — реки нас отразили?

О венценосное имя — Василий.
Тело мое, пробегая по ЦДЛу,
Так просвистит твоему мимолетному телу:
«Ваш палец, Вас. Палыч! Сидите красиво».
О, соловьиное имя — Василий.

Глава двадцать первая Василий Павлович и его друзья

ЕВГЕНИЙ ПОПОВ: Кто лучший друг Аксенова?

АЛЕКСАНДР КАБАКОВ: Вопрос довольно суровый, потому что сейчас лучших друзей Аксенова развелось до хрена и больше. Но думаю, что правильный ответ имеется. Это — Анатолий Тихонович Гладилин, писатель, с которым они вместе начинали, причем Толя прославился первым, несмотря на то что был моложе Василия ровно на три года. Два красавца, два плейбоя, две знаменитости. Друзья. Хотя и стали очень разными людьми к старости. Толя ведет образ жизни, подобающий пожилому человеку, а Вася… Васи уже нет. Они когда разговаривали, то друг друга понимали даже не с полуслова, а с жеста. А ведь, как известно, писатель писателю волк! И они были в молодости прямыми конкурентами! Работали, как теперь принято говорить, на одной поляне. Молодежная исповедальная проза — это Аксенов и Гладилин. Юрий Казаков, допустим, работал в совсем другом каком-то жанре. И Анатолий Кузнецов — совершенно другая поляна. Ничего похожего на «Бабий Яр» не могло прийти в голову ни Гладилину, ни Аксенову. Гладилин и Аксенов толкались на одном пятачке, и при этом никакой вражды — абсолютная глубокая дружба. Это, конечно же, во многом зависело от Толи, надо ему отдать должное. Он ведь очень хороший, добрый человек. Он — в свои юные годы всесоюзная знаменитость — встретил робкого новичка Васю даже не то что не в штыки, а по-братски. Хотя, если уж говорить откровенно, мог бы сделать его своим вторым номером. Я, дескать, гений, автор «Хроники времен Виктора Подгурского», но вот появился еще один парень, который работает в моем направлении, Васек его зовут, из Казани он родом. Но ему это и в голову не пришло. Наоборот, он был инициатором того, чтобы Вася стал первым. И оставался первым до смерти. Эта дружба прошла через всю их жизнь и продолжается даже после Васиной смерти. Я имею в виду то, как Гладилин остро воспринимает все, связанное с аксеновским литературным наследием.

Е.П.: Да, например, эту таинственную историю с романом «Таинственная страсть», публикацией которого он был столь раздражен, что напечатал об этом статью в журнале «Казань». Да… Ну а другие? Вот человек, которого ты знал прекрасно. Володя… забыл его фамилию… по прозвищу Стальная Птица. Смешной мужик, который, кстати, научил Васю машину водить. Пил изрядно. Я помню, когда была свадьба у Васи и Майи и на второй день заночевавшая в Переделкине публика опохмелялась, Стальная Птица настолько всем надоел своей пьяной болтовней, что Алена хотела его прогнать, а он на полном серьезе говорит: «Не вздумайте меня выгонять, если Вася узнает, что вы меня, его лучшего друга, выгнали, он повесится!» Еще мне Василий рассказывал, что когда они с Гладилиным поехали в Дубулты и вели там… ну, можно сказать, рассеянный образ жизни, Стальная Птица оказался тут как тут и плотно сел им на хвост, сам, разумеется, не имея по своему обыкновению ни копейки денег. Славный был человек, царство ему небесное! В новые времена незадолго до смерти вдруг разбогател, мне Вася рассказывал. А тогда — Аксенов с Гладилиным идут в ресторан, он бежит следом и кричит: «Я знаю, куда вы пошли! Вы в ресторан идете! Возьмите меня с собой». Одним словом, Стальная Птица! Как в одноименной аксеновской повести про суперхалявщика.