Аксум

В древнем мире в этих местах многие леса извели из-за угля для выплавки металла. В Нубии и Куше обнаружились руды меди и железа, вот ради них леса и вырубили, а потом изменился климат, пришла пустыня, так что человек ещё с древних времён умел изменять климат благодаря своей деятельности.

Сахара тоже в эти времена больше напоминала полупустыню или даже местами обыкновенную саванну, но позже она превратилась в то, что мы знаем сейчас. Оказался ли к тому причастен человек, хоть и косвенно, или это обычное изменение климата, я не знал, но факт имел место.

Все эти вопросы сейчас мало меня интересовали, просто при взгляде на самую великую реку Африки меня, что называется, пробило на воспоминания. А уж то, что это самая главная река Африки, хоть сейчас, хоть позже, и спорить не с кем. Та река, которую я видел прямо перед собой, называлась Белым Нилом, и вёл он свой исток от озера Виктория.

А ещё есть Голубой Нил, Собат и Атбара, соответственно, Жёлтая река и Чёрная река, да и само название Нил имеет греческое происхождение, от греческого слова Нейлос, но это я отвлёкся. С трудом подавив желание погонять ленивые туши крокодилов, что разлеглись на пологих берегах, я посмотрел на своё войско.

Такая масса людей легко разгонит и крокодилов, и бегемотов, и вообще кого угодно, оставив после себя только изломанные деревья, да помятую траву с останками пойманных и съеденных диких животных. Да, воистину, страшнее человека нет зверя!

Хотелось бы искупаться в реке, но даже несмотря на то, что её реально можно перегородить и уничтожить всех хищных животных в одной заводи, я не стал этого делать. А ведь сама река мне нужна. Лучше всего и быстрее продвигаться по воде, но возможности такие у нас отсутствовали. Небольшую часть войска ещё можно перебросить на плотах и лодках, но всадники могут идти только своим ходом, да и вообще, я не в блицкриг сейчас играю, тут нужно осмотреться и все хорошо продумать.

Сейчас я вновь располагал полноценной армией в пять тысяч человек. Большинство раненых уже поправились и вновь встали в строй. Некоторая, хоть и небольшая часть пленных тоже приняла решение влиться в моё войско, к тому же я дождался подкреплений из Аксума. Для этого пришлось остановиться в пути ещё на неделю, заодно, мы использовали это время для пополнения запасов продовольствия.

Пусть мой противник соберёт ещё одно войско, подорвав всю свою базу, и нападёт на меня. Мне так окажется даже проще разбить его окончательно. А после окончательного разгрома уже никто не сможет здесь собрать против меня армию: не будет ни оружия, ни людей, ни амуниции. А раз не станет армии, то никто и не окажет сопротивления, и Куш падёт к моим ногам, если уж так.

А если оставить в стороне пафос, то следующее сражение может оказаться труднее первого. Враг предупреждён, он не столь наивен и понимает мои намерения, готовясь драться до конца. Мои же воины ушли далеко от своих мест, а всё вокруг не только чужое, но и враждебное. Ну, да ничего, справлюсь.

Отвернувшись от Нила, я оглянулся назад и увидел стоящего в стороне старого грека Фобоса, что увязался со мной в поход. Грек вопросительно посмотрел на меня.

— Иди сюда, поговорим, — махнул я ему рукой.

Грек кивнул и направился ко мне. На нем была походная одежда, на пояс себе он прицепил небольших размеров копис, надел шлем и плотный кожаный жилет, весьма похожий на доспехи.

— Что скажешь, Фобос?

— А что сказать? Если я назвал человека именем Деймос, значит, тот ему полностью соответствует.

— Допустим, но ты пристрастен. Я всего лишь разбил войско врага, и теперь наступаю на его столицу.

— Согласен, но КАК ты его разбил, вот в чём вопрос.

— Обычно, в бою, — пожал я плечами.

— Ты накачал неизвестным мне зельем воинов, и они превратились в диких зверей.

— Допустим, но это всего лишь военная хитрость.

— У тебя везде военные хитрости.

— Да, без хитростей никуда.

— Угу, главное, чтобы военные хитрости не переросли в военные глупости.

— Да? — я невольно хмыкнул, — приведи мне пример?

— Ну, — стушевался Фобос, — вот ты лично летал на своём аппарате?

— Да, и что?

— Ты мог разбиться и тем самым сразу же проиграть.

— Мог, но кто не рискует, то не пьёт, — тут я в задумчивости пощёлкал пальцами, не в силах подобрать подходящего по смыслу слова, которое бы понял грек., — … кто не рискует, тот не пьёт старого вина, — в конце концов нашёлся я.

— Я бы тогда сказал, доброго вина.

— А, что есть доброе вино?

— Доброе, в том смысле, что хорошее и вкусное.

— А ты знаешь толк в винах, Фобос?

— Да, я немало их перепробовал на своём веку, из-за чего и оказался здесь, вдали от родных берегов.

— Не знал, что ты пропойца и буйный во хмелю, а то обязательно угостил бы тебя своей вкусной настойкой на травах и фруктах.

— Да, а что за настойка?

Оглянувшись, я заприметил Апа, который о чём-то спорил с одним из рабов.

— Иди сюда! — крикнул я ему, и Ап, заслышав окрик, сразу же подбежал.

— Найди ту штуку, что я держу в ящике, который перевозится на белом верблюде. На ней ещё вырезан банан.

— Понял, хозяин, — кивнул Ап и побежал выполнять моё указание.