Акт благородства

Как я ни старался оставаться оптимистом, но из всех немногочисленных фактов складывалась одна и та же мозаика: дражайший шеф решил слить меня с пользой. В самом деле, нападавшие могли прыгнуть в припрятанную в закоулке «скорую» и переодеться во врачей, обеспечив себе алиби. Это легко объясняло чуть ли не мгновенное их реагирование на вызов, но вместе с тем им пришлось следовать строго инструкции и везти меня именно в больницу, чтобы не наводить лишних подозрений на крематорий. Намеренное травмирование одной головы указывало на то, чтобы продать меня по частям, ведь здоровье у меня хорошее, даже печень до сих пор не беспокоит. Правда, не совсем понятно, почему не добили по дороге? Может посчитали, что я не опасен, а может просто струхнули, ведь пришлось бы объясняться, а политика шефа всегда была однозначна – полная конспирация. Похоже, он решил, что я слишком много знаю и по пьянке могу разболтать кому-нибудь о нехорошем бизнесе, да и банальную ротацию никто не отменял.

Честно говоря, на мысли о коварном плане шефа навёл ещё и сон, который, как и о живых мертвецах, снился не раз. После нападения я прихожу в сознание в помещении с ярким светом и сильным запахом формалина. Надо мной стоит мерзко улыбающийся Петр Степанович в белом халате, с окровавленным скальпелем в руке. Я ощущаю под собой прохладу металла и различаю звук льющейся воды. Наконец, когда я понимаю, что нахожусь в секционной морга и что из меня, ещё живого, сейчас начнут вырезать органы, я теряю сознание, то есть просыпаюсь. Этот же сон подсказал, как мне действовать дальше.

* * *

Сминая окурок в пепельнице, шеф выжидающе смотрел на меня. Косые тени от жалюзи, исполосовавшие его морду и белую рубашку, сделали его похожим на зебру. Я про себя усмехнулся, а в слух сказал:

– Знаешь, Петр Степанович, я хочу отойти от дел. Я просто не смогу по цвету определить пригодность органа. Для меня теперь в основном всё чёрное, белое и серое.

– Жаль, что всё так получилось. – Шеф покосился в окно, затем снова уставился на меня. – Надеюсь, ко мне претензий нет?

– Ну, что ты. Я ведь пришел не только уволиться, но ещё сделать подарок. Хочу подарить конторе свои органы.

Петр Степанович удивленно вскинул брови. По его лицу стало понятно, что он не знает, о чём и думать.

– Неожиданно, – произнес он. – Весьма.

Я вздохнул и сказал:

– Всё, на самом деле, просто. Во-первых, мне в тягость жить: мигрени могут доводить до исступления, а от чёрно-белого зрения сплошная депрессия. И вообще, видеть стал хуже. Вот смотрю сейчас на тебя и не понимаю, здоров ты или нет? Вид у тебя бледный, как у покойника.

На последних словах я не смог сдержать ухмылку.

– Ну, спасибо тебе, – криво улыбнулся шеф, и, облокотившись на стол, сцепил руки замком. – Не волнуйся, со мной всё в порядке. Что во-вторых?

– А во-вторых, хочу совершить акт благородства. Не знаю, куда вы отправляете органы, но явно не на мясокомбинат для ливерной колбасы. Вот и пусть они послужат кому-нибудь другому.

Тишина длилась секунд десять, пока шеф сканировал меня взглядом. Я был под хмелем, спокоен и расслаблен, выглядел, наверняка, естественно.

– Да уж, – произнес Петр Степанович. – Не знал, что ты способен удивлять. Ты хорошо подумал?

– Я в полном здравии и твёрдой памяти.

– И как ты это представляешь?

– Пущу себе пулю в лоб в комнате смерти. Как насчёт завтра вечером?

Петр Степанович о чём-то сосредоточенно думал, явно учуяв что-то неладное, судя по встревоженным глазенкам. Его правая рука опустилась вниз, затем эта жирная зебра резко встала и наставила на меня револьвер.

– Дмитрий Александрович, ты случайно не хочешь меня подставить? Уж больно всё как-то странно получается.

Я был готов к такому развитию событий и нисколько не испугался. Наоборот, во мне вдруг пробудился азарт.

– Раздевайся! – скомандовал шеф.

– Зачем?

– Хочу проверить нет ли на тебе жучка или какого-нибудь там диктофона.

Я встал и начал, не спеша, стягивать с себя верхнюю одежду: куртку, клетчатый кашне, водолазку.

– Да брось, Петр Степанович. Какие жучки? У тебя же всё схвачено по цепочке до генералов ФСБ. Бояться тебе нечего.

– В этом ты прав, но твое предложение настолько необычно, что я не знаю, что и думать.

– Понимаю твою обеспокоенность. Действуй, как считаешь нужным.

Раздевшись до голого торса, я принялся расстёгивать брючный ремень, но шеф остановил меня.

– Ладно, хватит. Можешь одеться. – Он сел в кресло, но продолжал целиться в меня. – Всё равно, что то здесь не так. А давай сегодня всё провернём? Что скажешь, а? У тебя никого нет, попрощаться ни с кем не надо, искать тоже никто не будет. Чего до завтра тянуть?

Я натянул водолазку, накинул куртку, сел на стул и пожал плечами.

– В принципе, согласен. Просто я думал тебе надо подготовиться, вызвать мясника.

Петр Степанович ухмыльнулся:

– Вызову, приедет через час-другой. Он не пьющий, не то что ты.

– Поздравляю с новым приобретением. Смотрю, ты нашел мне подходящую замену.

– Нашёл, нашёл, давно уже нашёл. Не успел вовремя от тебя избавиться. Скажи ментам спасибо.

* * *