Актер. Часть 3, 4

 Два — оттолкнувшись подошвой от земли, взметнуть тело вверх и, перемахнув через штакетник, приземлиться там, где под ногой не окажется ни сучков, ни хрупающих под стопой веток.

 Три — избегая света, который лился из окон коттеджа, подобраться к тому, кто продолжал говорить по телефону.

 На этом месте говоривший внезапно дал отбой и выругался, выдав в чей-то адрес:

 — Каб ты здох!

 Затем послышался шорох бумаги, щелчок зажигалки и Исаев уловил табачный запах. Когда до боевика, который, сплевывая, курил, оставалось метра четыре, тот все-таки услышал приглушенный звук шагов Андрея и резко обернулся.

 Узнавание было мгновенным. В этом плане осечек у Исаева не было. Зрение моментально выхватило из темноты, подсвеченной красной точкой сигареты, лицо человека, который поджидал его в одном из «Ауди» у его дома, а потом гонял его по Кутузовскому проспекту, пытаясь взять в клещи.

 И этот человек его тоже узнал. Сигарета разом выпала из его пальцев, и от нее по земле в разные стороны разлетелись кровавые росчерки искр. Но в руке боевика уже блестела вороненная сталь с наведенным на Исаева «зрачком» глушителя.

 — Привет, Андрей, — и бывший звеньевой хищно осклабился. — Надо же, без оружия... Ну, и куда мне тебе стрельнуть? В живот или в голову? Предупреждаю: в живот будет больней. Зато проживешь лишних двадцать минут. И посмотришь, как мы развлечемся с деувк...

 Но это в фильмах тебе режут на подобное:

 — До свидания.

 Мужчина сделал всего одну ошибку: снял оружие с предохранителя и подпустил Исаева к себе слишком близко. Выбросив торс вперед и вправо, Андрей, ни говоря ни слова, ударом ладони выбил из кисти говорившего «Глок» и следом захватом левой свернул ему шею.

 Хруст вывернутых позвонков — и бывший звеньевой, издевавшийся над Терентьевой, оглушивший Домбровского и простреливший ему колено, не успел сделать даже прощальный вдох. Подхватив уже мертвое тело, Исаев на мгновение задержался взглядом на его широко раскрытых глазах...

 Этот человек навсегда останется в его памяти первым, кого он убил. Но Андрей поймет это позже, проживет про себя каждый миг того, что сейчас случилось. Но это будет потом, когда все закончится. А сейчас не было у него ни раскаяния, ни каких-то особенных чувств. Он не забирал у человека жизнь, а карал за Лизу и за Наташу. За то, что женщину можно превратить в психологический труп, если планомерно и изощренно применять к ней насилие. За то, что такой же псих с пистолетом однажды решил, что отомстить неверной женщине можно, ослепив и убив его дочь. Месть, ярость? Нет. В этот момент, подавив в себе то чисто-человеческое, что запрещало ему убивать, Исаев превратился в нравственного чистильщика. Он был обучен убирать людей медленно и убирать чисто. Он убил быстро, и одной мразью стало на свете меньше.

 Стараясь двигаться тихо, Андрей приподнял тяжелое тело и оттащил к крыльцу, стараясь не наводить лишний шум. Слева от крыльца как раз черным пятном от дома падала тень, и с дороги лежавшего не будет видно. Пристроив к внешней стенке крыльца мертвого экс-звеньевого, стараясь держаться тени и не попадать под свет, Андрей вернулся к штакетнику, где оставил монопод, присел на корточки и принялся за работу.

 Предварительно отключив в «Нокиа» звук, он установил видеосвязь между «Нокиа» и своим «Айфоном». Плотно затянув телефон Лизы в резиновые тиски девайса для селфи, Андрей выдвинул штатив так, чтобы тот доставал до окон второго этажа. Именно там вовсю жгли сейчас свет и именно оттуда сейчас лилась музыка. Поднявшись и практически слившись со стеной дома, Исаев вытянул руку вверх, стараясь по-прежнему держаться тени и при этом сделать так, чтобы телефон ненароком не ткнулся в стекло, а светящийся синим дисплей не привлек внимания.

 Видоискатель «Нокиа» передал на «Айфон», что в первой комнате было пусто. Пришлось обходить дом, методично просматривая окно за окном. Когда Андрей добрался до задней стены, где был расположен балкон, ему, можно сказать, повезло. Из-за приоткрытых штор был частично виден периметр спальни Терентьевой, шкаф, кровать, Наташу, зверьком забившуюся в угол комнаты. Но рядом с ней, укрывая ее своим телом, сидел на полу Домбровский.

 Только в эту минуту Исаев ощутил холод в груди. Даже сквозь вопли джаза «эхолов» камеры уловил всхлипывания Наташи. Но это продолжалось ровно мгновение, а потом мозги Исаева бешено заработали. Сколько в комнате было боевиков, Андрей так и не смог рассмотреть. Их просто не было видно. Но было ясно, что бывший шеф ранен и ранен серьезно. Слишком нехорошо выглядели его посеревшая кожа и мокрое от пота лицо. И это могло означать, что у Домбровского большая кровопотеря.

 Андрей стиснул челюсти. Но отец Лизы пока находился в сознании, и то, что задумал Исаев, могло сработать. Хреновым было то, что в спальню не получалось проникнуть с балкона. Андрей еще раз, как мог, проверил визором «Нокиа» защелку на балконной двери. Увы, она стояла вертикально и глухо. Люди, плотно засевшие на втором этаже, знали, что делали.

 «Ладно, попробуем по-другому».