Актер. Часть 3, 4

      Но относительно счастливая жизнь этой семьи обрушилась, когда Никсу исполнилось десять. Первой тревогу забила мать. Отец еще какое-то время не обращал внимания на проблемы, связанные с поведением сына (мальчишка растет, хочет быть лидером и дерется за это со сверстниками). Но когда к ним домой пришел школьный учитель и сказал, что у Никса есть психические отклонения в поведении, родители забили тревогу и отвели Никса к Костасу».

     У Никса была социопатия, продолжила «Элизабет». А с момента его тесного общения с Костасом началось то самое преображение, когда вместо того, что попытаться искоренить и уничтожить в ребенке черное, врач представляет ребенку это черное как самое лучшее, что есть в нем. Сослаться бы на врачебную ошибку (а кто из врачей не допускает ее?). Но, увы, врачебной ошибки не было. Это было, скорей, озарившее врача, знавшего как манипулировать сознанием других, понимание, что из подростка со временем можно слепить умную, талантливую, безжалостную и управляемую машину. А еще это была зависть к семье, где царила любовь.  И — ревность к успеху женщины, чей вклад, по сути, и создал «Эфтихию».

     Беда и настоящая драма родителей Никса заключались в том, что мать и отец Никса доверились Костасу. А когда спохватились, то было уже поздно. Одиннадцатилетний ребенок (Костас год занимался им и, подобрав к мальчику ключ, потом часто его навещал, делясь с ним секретами своей профессии) закостенел в своем диссоциональном расстройстве. И хотя эта болезнь распространена (примерно 3% процента женщин и 5% мужчин можно отнести к социопатам), 80% из них рано или поздно пересекают черту и становятся преступниками. Таким образом, Никс рано разучился жить в обществе, перестал соблюдать такие истины, как мораль и закон, и легко переступал через интересы других людей, причиняя им боль и вред.

     Двумя единственными привязанности, которые сохранил четырнадцатилетний Никс, писала Элизабет, оставались его мать и Костас. Отца он, скорей, опасался. Но когда отец в попытке сформировать у сына хоть какие-то нравственные ценности отослал его в военное училище, он стал врагом для Никса.

     История взросления Никса закончилась тем, что в день, когда отец поймал его за руку за связь с подростком, Никс начал разрабатывать план, как избавиться от отца и подстроил аварию, в которой его отцу не дано было выжить. После похорон отца Никс успокоился и, казалось, стал ближе к матери. Так продолжалось два года, пока Элизабет не сказала ему, что у нее есть любимый мужчина и она собирается за него замуж.

     «Я не знаю, что произошло у него в ту ночь с матерью, — так заканчивала этот эпизод письма «Элизабет», — но я и не хочу это знать, потому что понимаю, что у них могло случиться и это по-настоящему страшно. Утром соседка нашла мать Никса задушенной в постели. Свидетели, присутствовавшие на суде, все, как один, завили, что за несколько часов до смерти матери Никса видели в аэропорту, садившимся на рейс, отправлявшийся в Салоники. И эти показания сделали ему ему алиби».

     Далее письмо сухо рассказало о том, как Никс и пара влюбленных в него мужчин стали клевретами Костаса. И что это были преступления из области рэкета, когда нужно выбить с поля других врачей, другие клиники и укрепить положение «Эфтихии». Никс ухитрялся не оставлять следов. Больше того, раскопал несколько секретов Костаса. И деньги Костаса потекли к нему рекой. На эти деньги Никс закончил образование в военном училище. На эти деньги начал выстраивать разветвленную преступную сеть, а потом поступил в американский университет Хопкинса. В Интерпол он пришел в двадцать три, отправив в Home Office заявку. Прошел собеседование, детектор лжи, все тесты, испытания и медкомиссию. И те же тесты показали Мари-Энн, что Никс — это эмпат, человек с врожденной способностью чувствовать собеседника. Он был уникален, гениален и одарен, писала «Элизабет», но это был злой гений.

     Однако она ничего не написала о том, как и где познакомилась к Никсом и как тот вовлек ее в банду. Не упоминала «Элизабет» и деталей того, как создавалась разветвленная сеть «Пантер». Не рассказала она и о том, что хранит в своих недрах сейф в Кршивоклате. И не было никаких признаний, что она собирается убить Ли и Никса.

     Ее письмо заканчивалось так:

     «Обыщите «Эфтихию». Это ключевой перевалочный пункт «Пантер» на пути доставки украденного террористическим группам. И еще: да, это письмо — мое признание, но против меня у вас ничего нет. Я не совершала преступлений ни в России, ни в Чехии. Я — женщина без лица, созданная по образу и подобию матери Никса. У меня то же имя, Элизабет. Но с того момента, как он создал меня, я не существовала. И все, чего я теперь хочу, это уйти. Просто уйти. Никто не запретит мне стереть себя окончательно. Но я думаю, что возврат украденного «Пантерами» на общую сумму в полмиллиарда евро позволит вам с этим смириться».