Актер. Часть 3, 4

 И если бы Олег был сейчас жив, он указал бы на этого белобрысого боевика, как на того, кто уложил его ударом кастета в висок, а потом избивал его, связанного, по дороге. Но тем, кто умер, не дано возвращаться... У боевика на пистолете щелкнул предохранитель. Зрачки человека, любившего смерть, знавшего, как бить и убивать... В эту секунду Домбровский метнул нож, жалея только о том, что тело боевика может, падая, отклониться от траектории.

 «Но если я правильно сбалансировал силу удара, то должен будет сыграть ворс ковра».

 В то же мгновение лезвие кувыркнувшегося в воздухе ножа с тошнотворным хрустом пробило переносицу белобрысому. «Минус один», — промелькнуло в мозгу у Домбровского. Одновременно с этим он дал подсечку ногой первому боевику, ставя его спиной к себе и на колени. Не успев издать ни звука, белобрысый рухнул, как подкошенный, на бок и на ковер. Музыка и толстая ткань заглушили звук ударившегося об пол тела. Опережая растекшуюся было в воздухе смерть, Домбровский приставил «Вальтер» Одинцова к виску первого боевика:

 — Вставай и вперед, — не повышая голоса потребовал он.

 Но чернявый замер и, не сводя глаз с рукоятки ножа, по кольцо ушедший в переносицу его «товарища», неожиданно мелко-мелко затрясся. Мужчину били дикая дрожь и терзал откровенный страх. Но добивало его кровавое пятно, которое неторопливо расползалось на лбу его «собрата».

 — На ноги и пошли, — сквозь зубы напомнил Домбровский, понимая, что время неумолимо уходит. И что в это мгновение, там, наверху, двое, может, трое или четверо нелюдей терзают девчонку возрастом Лизы.

 Боевик сглотнул прилипшую к глотке слюну и, все также трясясь, начал подниматься на ноги. Сверху неожиданным громом с небес расстался жалобный плач девушки. Если бы Терентьева только не всхлипнула, Домбровский услышал бы за спиной шорох. Но развернуться он успел только когда в области затылка разлилась адская боль. Машинально спустив собачку «Вальтера» («Минус два...»), он еще услышал придавленный музыкой звук выстрела, затем кто-то также едва различимо крикнул:

 — Сука!

 А потом перед глазами Домбровского разлилась багрово-черная тьма, и он провалился в небытие...

 Час пятьдесят назад.

      Несмотря на относительно ранний час, в «Coffee Room» было не протолкнуться. То ли срабатывала близость к парку Тамайеровы сады, то ли наличие рядом чешских и международных школ, но, казалось, вся пражская молодежь решила разом встретиться в этой кофейне.

     Жужжащая речь, у каждого третьего на столе ноутбук и стаканчики с капучино. Меню, новомодные сэндвичи-гриль. Ослепительные улыбки девочек, заинтересованные взгляды мальчиков... Перегибаясь через столы, молодые люди деловито спрашивали друг у друга: «Как сегодня ловит вай-фай?» и ныряли в Твиттер и Инстаграмм. Но, в целом, картинка была уютной и даже в чем-то домашней.

     Из общего настроения выбивались лишь девушка, занявшая место у дальней стены, и двое мужчин лет тридцати, пристроившихся у окна на диване. Последние были одеты в костюмы, пили колу, трепались «за банковский бизнес» и время от времени поглядывали на девушку. Сосредоточенное лицо, выдающая напряжение закушенная губа. Пальцы, так и порхающие над клавиатурой компьютера... Но, блин, pěkně! («Хорошенькая!»)

 — Может, подснимем? — наконец, внес «конструктивное предложение» тот, кто сидел ближе к выходу.

 — Это как, одну на двоих? — усмехнулся его приятель.

 — Да нет, я о себе говорю. Как думаешь, есть у меня с ней шанс?

     Второй задумчиво покосился на девушку:

 — Шансы-то есть, но вряд ли получится. У нее сейчас «Макбук» — лучший друг.

     Первый еще раз посмотрел на девушку. Не найдя в ней встречного отклика, он пожал плечами, и оба приятеля вернулись к тому, с чего начали: к кока-коле и бизнесу. Между тем девушка (надо ли говорить о том, что это была Лиза?) нервно стукнула себя пальцем по подбородку, расстегнула куртку и ближе придвинула к себе ноутбук. Апостол в Праге почему-то не выходил на связь. (Но речь о нем еще зайдет.) Однако молчавший Апостол — это пока полбеды. «Втора полбеды» заключались в том, с какой скоростью начал передвигаться по странам Исаев. И если установленный в ее «Нокиа» маячок еще утром показывал ей, что Андрей находится в Комри, то, едва Исаев вернулся из Комри в аэропорт Эдинбурга, как «маячок» отключился. И это могло означать, что Исаев либо сидел сейчас в самолете, либо решил избавиться от ее телефона. Но в последнее как-то не сильно верилось... Так что пришлось допустить в голову мысль о том, что Исаев, который каким-то образом лихо расщелкал ее загадки про Комри и «Кривой город», сейчас действительно летит в самолете, и летит он в Прагу. А значит, уже этим вечером он появится в Кршивоклате.

 «Что же ты делаешь, Андрей? Вернее, откуда такой темп?!»

 «Что же ты делаешь, Андрей? Вернее, откуда такой темп?!»