Актёрский роман

Когда-то, давным-давно, Захар Типсаревич подавал большие надежды в театральной студии при дворце культуры им. Ленина. Больше всего Захару удавалась роль профессора Джойса Рердона в пьесе Стивена Кинга 'Особняк Красная роза'. До этого, в школе, они схлестнулись. Анин уже было лет четырнадцать, и он ходил в авторитетах, а Типсаревич уже заканчивал школу. Он завёл Анина в туалет и предложил не только вывернуть карманы на предмет денег, но и разобраться, кто здесь главный. Естественно, Анин, мягко говоря, не согласился ни с первым, ни со вторым, и Типсаревич принялся его 'расстреливать', к тому времени он уже три года занимался боксом, и удар у него кое-как, но был поставлен. Однако каждый раз Анин вылезал из-под унитазов и бросался на Типсаревича. Дело кончилось тем, что Типсаревич испугался: лицо у Анина медленно, но верно превратилось в ошмётки, а Типсаревич разбил себе все кулаки. В конце концов, он трусливо сбежал, бросив Анина зализывать раны. После этого Анин тоже пошёл в секцию бокса, и каждый раз, когда бил в подушку, представлял лицо Типсаревича. Через три года они встретились в театральной студии, чтобы сыграть Шпака и Лопуцьковского в 'Шельменко-денщик'. И Анин не убил Типсаревича по одной единственной причине: школьная ссора была залита морем портвейна, заедена салом и печёным луком в обществе развесёлых девиц.

Бог миловал, подумал Анин, обливаясь холодным потом, хотя прошлое догнало и пнуло так, что дыхание перехватило. Вовремя я соскочил, обрадовался он, а Захар Типсаревич - не сумел. Карма у него крепче оказалась.

- В следующий раз будьте осторожны со старыми знакомыми, - посоветовал Злоказов.

- Следующего раза не будет, - заверил его Анин и снова обрёл твёрдость духа.

- Почему? - поинтересовался Злоказов и в очередной раз эффектно дёрнул головой.

- Друзья детства кончились, - через силу рассмеялся Анин и наконец-то сообразил, что висел-то на волоске: стоило Типсаревичу кивнуть, и сидеть мне в обезьяннике, и доказывай потом, что ты не верблюд. Спасибо тебе, Захар, с благодарностью к другу детства подумал Анин. - Передачу можно носить?

- Кому? - удивился Злоказов, подшивая бумажку в папку.

- Ну вот... этим... - Анин кивнул на экран ноутбука.

- Носите на здоровье, - разрешил Злоказов. - Кстати, их так быстро взяли, что у них ни мисок, ни туалетной бумаги нет.

- Позабочусь, - великодушно пообещал Анин.

- Никуда не уезжайте, будете проходить свидетелем, - предупредил Злоказов.

- У меня съёмки.

- Значит, когда надо, найдём, - дал ему послабление Злоказов. - Всего хорошего, товарищ знаменитый артист, - и чувственно пожал Анину руку.

***

Иллюзии опасны точно так же, как и полное их отсутствие.

Базлов спохватился слишком поздно. Явился Пётр Ифтодий и быстро сказал:

- Ваш друг того...

- Что-о?.. - нахмурился Базлов, сердце у него противно ёкнуло от непонятно какого предчувствия: - неужто помер? Всякое бывает...

Он с облегчением подумал, что не зря ездил накануне к Алисе Белкиной. Правда, она меня на порог не пустила: 'Я в своего Пашу верю!'; однако, Базлов до сих пор был полон не менее глупых надежд, памятуя Суворова, что хитрость и осада города берёт.

- Вернулся домой... - поправил его Пётр Ифтодий, на этот раз почему-то не тушуясь под тяжелым взглядом Базлова.

- Как?..

Удар был слишком сильным: не в том смысле, что Анин не умер, а в том, что жизнь в очередной раз не оправдала ожидания, а вывернула по своему коленцу.

Пётр Ифтодий счёл возможным равнодушно пожать плечами, мол, это уже не моё дело.

- Домой?! - Базлов схватился за сердце, хотя до этого момента не знал, где оно находится.

- Ага... - хмуро посмотрел на него Пётр Ифтодий и на всякий случай отступил к двери.

Лицо его, и без того бледное, ещё больше побледнело.

- Почему?.. - глупо вопросил Базлов, не осознавая масштаба катастрофы.

Он уже видел Анина в арестантской форме, с котомкой в руках; и ждала его дальняя дорога сосны качать.

- Даже подписку о невыезде не взяли, - на всякий случай Пётр Ифтодий кинул камень в огород полиции.

- Как это понимать?! - Базлов пришёл в себя быстрее, чем Пётр Ифтодий ожидал.

- Откупился, наверное, - включил дурака Пётр Ифтодий и на всякий случай толкнул задом дверь.

Однако Базлов понял намёк Пётра Ифтодия по-своему.

- Ты меня подставил! - зарычал он так низко, что ближайшее окно в кабинете с жалобным звоном лопнуло, а двери на этаже сами собой распахнулись, и все сотрудники хором воскликнули: 'Ой!' - Со своим злосчастным расследованием! Я тебе не то, что твои полпроцента не дам, я и остальное отберу!

Он выглядел агрессивно, как американский бампер.

- Попробуй-те, - наконец-то огрызнулся Пётр Ифтодий, - у меня тоже на вас кое-что есть! - И смылся подальше от греха с горизонта событий, чтобы перевести дух и чтобы написать заявление о сложение полномочий. - Подавись своими говёнными акциями! - вдохновенно бурчал он в мстительном порыве.