Активист. Теодор Бун расследует

— Как поживаете?

— Хорошо, а ты?

— Замечательно.

— Есть минута?

Вообще-то было уже без десяти четыре, и Эйприл вот-вот подойдет к «Замороженным йогуртам Гуффа». Выросший в семье юристов, Тео с материнским молоком впитал недоверие к репортерам, чья работа — разнюхивать и предавать гласности то, о чем люди предпочитали бы умолчать. Родители Тео соблюдали неписаное правило неприкосновенности частной жизни обратившихся к ним людей, и мальчика поражало, как иногда по телевизору адвокаты азартно выбалтывают пикантные подробности дел своих клиентов. В старом добром «Бун энд Бун» порядки были иные. Отец Тео часто говорил: «Юристы и репортеры — дрянное сочетание».

— Допустим.

— Понравилась фотография во вчерашней газете?

— Ничего фотография, — сказал Тео, оглядываясь. — А в чем дело?

Флэй тоже осмотрелся по сторонам — случайный прохожий мог решить, что подросток забирает наркоту у дилера.

— Уже уходишь?

— Да.

— Давай пройдемся.

Они вышли из здания суда и остановились за одной из колонн.

— Как твой пес?

— Нормально. — Тео не понимал, почему Флэй вдруг захотел поговорить, и нервничал все сильнее. Вдруг кто-нибудь увидит, как они шепчутся на ступенях суда?

Флэй прикурил сигарету и выпустил струю сизого дыма над головой Тео. У него был бегающий взгляд, и сам репортер казался каким-то дерганым. Тео захотелось отойти на пару шагов.

— Об этом шоссе ходит много слухов. Мой источник сообщает, что местные бизнесмены давят как сумасшедшие, почуяв возможность хорошо заработать. Ты меня понимаешь?

Тео рассматривал свои ботинки.

— Особенно усердствуют застройщики, — продолжал Флэй. — Эта стая стервятников только и ждет одобрения проекта, чтобы слететься и понастроить торговых центров и всякого фастфуда по обе стороны шоссе. Не успеешь оглянуться, как пробки там будут не меньше, чем сейчас на Бэттл-стрит.

Тео молчал. Флэй ждал, выпуская из ноздрей сизый дым.

— Больше всех усердствует Джо Форд. Знаешь такого?

— В первый раз слышу, — сказал Тео, поднимая глаза на Флэя и нимало не заботясь о том, что лжет. Он видел Джо Форда в стенах «Бун энд Бун», но репортеру этого знать не полагалось.

Флэй сверлил его взглядом, словно зная правду.

— Твой отец не один год был адвокатом Форда.

— И что?

— А на днях Форд отказался от услуг «Бун энд Бун». Почему, не знаю, но готов спорить, это как-то связано с шоссе.

— Чего вы от меня-то хотите? — не выдержал Тео.

— Информации.

— И не мечтайте, я ничего не знаю.

— Может, узнаешь? Покопайся, найди что-нибудь ценное, помоги остановить строительство!

— Копаться — ваша работа, а не моя.

— Мы же в одной команде, Тео! — Флэй достал из нагрудного кармана белую визитку и сунул ее мальчику. — Вот мой телефон. Что-нибудь узнаешь — позвони. Обещаю полную конфиденциальность. Я свои источники не раскрываю.

Тео нехотя взял визитку и молча отошел. Он знал, что не сделал ничего плохого, но почему-то на душе у него было скверно. Он сел на велосипед и поехал по Главной улице, раздумывая, говорить родителям или нет. Джо Форд уволил его отца только вчера — откуда Флэй об этом знает?

Эйприл уже ждала за их обычным столиком. Она заказала свой любимый замороженный йогурт, Тео — шоколадное мороженое «Ореос». Эйприл казалась подавленной, и Тео знал причину: ее родители вели между собой бесконечную войну, и если бы процедура развода еще не началась, грозили бы друг другу разводом. Тревоги Тео сразу показались пустяком, когда девочка описала последнюю ссору родителей. Он не знал, что посоветовать, и молча слушал. Эйприл мечтала уехать, как старшие сестры, но в тринадцать лет уезжать некуда. Сидя дома, как в ловушке, в своем воображении она создавала вымышленные миры, в которых ей удавалось убежать в Париж изучать историю искусств и живопись на берегах Сены.

Тео ел мороженое и внимательно слушал, хотя мечту о Париже знал наизусть. Он очень надеялся, что Эйприл сдержится и не расплачется. Она не расплакалась.

Глава 21

Вудс Бун всегда был посредственным гольфистом — ему не хватало времени повысить квалификацию уроками или практикой. Три года назад Тео на Рождество подарили набор клюшек, а отец дал ему несколько бесплатных уроков, однако скоро оба поняли, что уроки от воскресного энтузиаста, даже бесплатные, не особенно полезны. С тех пор каждый год на день рождения отец дарил Тео абонемент на десять получасовых уроков у профессионала. Замах у Тео улучшился, и к двенадцати годам он почти превзошел отца.