Актриса на главную роль

– Впрочем, я догадываюсь, – сама ответила на свой вопрос Глафира. – Все дело в том, что Элеонора Аркадьевна громогласно объявила, что сделает все, чтобы снять меня с постановки, а может, остановит и выход премьеры. А этого вы допустить никак не могли. Все ваши расчеты строились именно на том, что вы сыграете именно в моей постановке. Впрочем, это не главная причина, потому что убийство вы готовили и планировали заранее. Только намеревались сделать это совсем по-другому. Никакого физического насилия. Вы собирались отравить ее так же, как проделали это с Натальей. В театре невозможно сохранить что-либо в тайне, и о том, что несколько месяцев назад вы стали, скажем так, «приближенной» к госпоже Туркаевой, знало довольно много людей. Все дело в том, что последнее время у Элеоноры Аркадьевны при сильных нагрузках и чрезмерной усталости стало сводить мышцу на лице. Катастрофа для актрисы. А мне удалось выяснить, что в свое время вы закончили курсы косметического массажа и имели очень хорошие навыки. И вы предложили ей свои услуги и даже заботливо порекомендовали некоторые настойки и травяные сборы, помогающие снять напряжение и усталость. И очень быстро и незаметно стали практически постоянной спутницей и незаменимой помощницей Элеоноры, да еще и «свободными ушами», в которые она изливала все свои проблемы, возмущения и умозаключения. И что самое главное: вы получили свободный доступ в ее гримерку и были единственной, на кого она не срывалась. В тот день Элеонора Аркадьевна настолько вышла из себя, что ее просто душили, захлестывали эмоции, и когда мы столкнулись с ней в дверях приемной худрука, я обратила внимание, что ее щеку схватил мышечный спазм. И вы поспешили ей на помощь. Вы и только вы могли уговорить ее спокойно лечь на диван, чтобы срочно сделать массаж и снять спазм. Никакая другая причина не заставила бы Туркаеву в том состоянии нервического возбуждения, в котором она пребывала, лежать на диване.

– Это все ваши домыслы! – твердым, ровным голосом отвергла обвинения Катя.

– Это мои умозаключения, наблюдения и предположительная картина преступления, – согласилась Глафира. – Но есть и факты. Первый: на вас в тот день был очень интересный хлопчатобумажный легкий свитерок великолепной расцветки от известной фирмы. Очень дорогой, к слову сказать. И поскольку вы вели себя несколько нервозно, я присмотрелась к вам более внимательно и заметила на правом рукаве свитера, ближе к плечу, несколько сильно вытянутых петель, словно вы за что-то зацепились и дернули, пытаясь освободиться. Помню, даже посочувствовала вам, что такая вещь пострадала. Ни за что вы, разумеется, не цеплялись. Это Эльвира Аркадьевна, яростно сопротивляясь, когда вы душили ее подушкой, ухватилась за рукав свитера, пытаясь скинуть ваши руки. И я больше чем уверена, что те ворсинки, которые обнаружили эксперты под ногтями Туркаевой, совпадут с ворсинками от этого вашего свитера. А еще уверена, что вы его не выбросили – ну не могли вы расстаться с такой вещью. И полиция найдет его у вас в квартире при обыске, как найдут и где-нибудь припрятанный амулет Эльвиры Аркадьевны. – Она шагнула к Мельниченко, заглянув той в глаза. – Вы могли ее отравить в любой момент, зная, что она иногда от усталости или от нервов позволяла себе выпить рюмочку дорогого коньяка, всегда имевшегося у нее в гримерке. Налить в рюмку вместо коньяка настойку яда дело пары секунд. Да, у него специфичный вкус, но Туркаева пила залпом, принимая содержимое рюмки за раз, как лекарство. И это тоже было вам хорошо известно.

Думаю, вы наслаждались пониманием того, что держите в руках жизнь Элеоноры, не подозревающей о нависшей над ней опасностью. Вы не собирались ее душить. Зачем? Когда есть чистый и простой способ. Но в тот день совпало все: истерика Элеоноры, грозившейся сорвать премьеру и отстранить меня от постановки, что послужило триггером для вас, потому что вы никак не могли этого допустить, и подвернутая нога Льва Андреевича, вызвавшая суету у его гримерки, давшая вам прекрасную возможность незамеченной войти в гримерку Туркаевой и незамеченной выйти из нее.

Глафира глубоко вздохнула, выдохнула, переводя дыхание, прежде чем приступить к следующей части обвинений. Мельниченко, воспользовавшись взятой Глафирой паузой, резко развернулась, намереваясь уйти со сцены, но наткнулась на стоявшего позади нее незаметно подошедшего Полонского, отступила в сторону торопясь обойти это препятствие, и почти столкнулась с шагнувшим ей наперерез Игорем Антоновым.

– Пропустите! – потребовала она.

– Давай дослушаем, – почти по-дружески предложил девушке Игорь.

Поняв, что ретироваться ей не позволят, Мельниченко хмыкнула, дернула плечом, горделиво задрав подбородок, окатила Антонова презрительным взглядом и демонстративно развернулась лицом к Глафире.

Мужики понимающе переглянулись – да блин, снова театральщина в худшем ее проявлении, права Глафира, ох права.