Акциденция

Испытывать подобные чувства не хотелось, но они поднимались помимо воли, и осознание, что эту гниду мы, считай, уже поймали, вызывало во мне удовлетворение.

«— Так, дело еще не завершено!», — прикрикнул я на себя, наблюдая, как в этот момент следом за Свешниковым скрывались в невысоком проеме и остальные.

У ступеней остались лишь Гвоздь и тот, второй, которого не назвали.

Меж тем, из помещения послышались звуки ударов и падающего кирпича, сопровождающиеся, как и все действия бандитов, матерком. Но продолжалось это не долго — собственно, Прол Арефьевич не задавался целью на пути Свешникова и его парней выложить неприступную стену, а лишь старался скрыть проем до поры, до времени от посторонних глаз, да чтоб какая старушка, оступившись в темноте, случайно не свалилась в него. Так что, кладку в этом месте обрушили быстро и вскоре гулкие голоса, звучащие в колокольне, стали удалятся. А через несколько минут раздался совсем уж глухой шум, из чего стало ясно, что бандиты спустились в склеп и принялись ломать нижнюю стену.

Стоящие у двери это тоже видно поняли. Гвоздь достал папиросы, вытряхнул одну и, чиркая спичкой, принялся подкуривать ее.

— Ты чё делаешь?! — каким-то высоким мальчишеским голосом воскликнул второй сторож, — Ты что, шмолить собрался?! Кабан нас убьет!

— Не боись, не убьет, если ты, Нюня, нас не заложишь, — отмахнулся от него Гвоздь.

В этот момент Михаил Лукьянович переглянулся с майором, а потом кивнул мне, указав на второго сторожа, который стоял к нам ближе и почти спиной. Все, начинаем.

Дождавшись, когда Гвоздь затянется, ослепляя себя же, я метнулся к указанной мне цели, первым делом зажав крепко рот, и только вторым движением ударил ребром ладони по шее паренька. А то, что этот бандит совсем молоденький, я понял теперь точно — он был весь какой-то хлипкий, а лицо под ладонью нежное, покрытое едва колющимся пушком.

В тот же момент, как я обезвреживал парня, капитан и майор так же выдвинулись из кустов, но они действовали не руками, как я, а наставили на жмурящегося Гвоздя пистолеты. Тот попытался было закричать, но только как-то неловко квакнул, закрывая рот, когда майор тихо прошипел:

— Молчать! Пристрелю! Те, — мотнул он головой на вход в колокольню, — тебе уже не помогут, они в западне.

Гвоздь видно совсем уж дураком не был, хоть и курил на посту, но, когда речь зашла о его жизни, сообразил быстро, что лучше для него. В тюрьме-то, но живым, всяко лучше, чем мертвым на свободе. Так, думается, судя по его замашкам, что и к тюрьме-то ему не привыкать, как к той же лесной сторожке, в которой он провел последние полгода.

Тут к нам подтянулись и остальные. В смысле из тех, кто приехали из Ниженного. Из наших-то было решено, что брать бандитов пойдем только мы с Михаилом Лукьяновичем.

На Гвоздя и Нюню надели наручники и увели, хотя младший был еще плох от моего удара и его пришлось, чуть не нести.

А мы направились внутрь, к колодцу. Лейтенант Зорин и старший лейтенант Шабенко, если я правильно помнил, потому как знакомились быстро и в темноте, а общаться совсем не общались, зажгли три лампы, и в помещение стало светло, как, наверное, никогда и не было. А наше начальство в это время заглядывали в проем.

— Нужно бы и туда лампу поставить, что б и лестницу освещало, — решил майор, — Сеня, аккуратненько спустись на пару-тройку ступеней и поставь лампу, как можно ниже.

Тот, которого я запомнил, как лейтенанта, взял одну лампу и выполнил приказ командира.

Впрочем, думаю, что беспокоиться нам было не о чем — снизу неслись восторженные вопли, перемежающиеся руганью… там хлопали в ладоши и топали… плясали, что ли? Похоже бандиты добрались-таки до сокровищ, но а отличие от нас, принялись его рассматривать тут же, на месте.

— Граждане бандиты! Вы арестованы! Выходите по одному! Руки вверх! — зычным голосом испортил им праздник Михаил Лукьянович, которому вышестоящий отдал право самому известить бандитов о том, что все сорвалось.

Внизу кто-то заныл, кого-то обвиняя, зазвучал заковыристый мат на несколько голосов и какие-то удары.

— Свешников что ль сундуки пинает? — предположил капитан тихо и опять принялся объявлять уже громко: — Вы арестованы! Выходить по одному! Руки держать поднятыми!

И они потянулись. Сначала один вышел, видно тот, что скулил. Да он и сейчас заметно трясся. Потом по очереди вышли еще двое, эти матерились тихо, но вели себя тоже смирно. А вот Свешников застрял.

Ждали мы долго, с час, наверное. Он не отзывался, не отвечал, и не подавал никаких признаков жизни. Но и соваться к нему было нельзя, тот, что трясся, сразу по выходу, доложил, что Кабан вооружен — у него два пистолета имеется.

Уже успели вернуться первые трое ниженцев, которые доставляли в отделение Гвоздя и Нюню, и подогнать к церковным воротам фургон. Уже успели отвезти и остальную тройку, чтоб оставить их под надзором наших девушек и Прола Арефьевича. А Свешников все не выходил. И Михаил Лукьянович не выдержал: