Акционерное общество женщин

– Уже больше восьми миллионов, – вставила Полина, которую слегка пробивала дрожь: впервые слышала она свой, верно же сказал этот дьявол Вульф, замысел в изложении мужчины.

– Не важно. Вы сами как-то сказали: «Что такое миллионы, когда речь идет об освобождении всех женщин?» Умнейшая Екатерина Степановна все выстраивала свою «продуктовую линейку», но вы-то, мудрейшая Полина Альфовна, понимаете, что искали вы не «продукты», которые ваше страховое общество может дать женщине. В каждой женщине вы искали ее собственную, истинную грань. Грань возможностей и пределов. Одни женщины стали свободными и счастливыми при помощи подпорок, которые им дает ваше женское общество, и таких большинство. Для них смысл происходящих с ними метаморфоз и их схватки со временем останется тайной, а обретенная с вашей помощью свобода – таинством. Они остаются рабынями, но служат теперь самим себе. Парадокс, как все истинное, но можно оставаться рабыней, даже если служишь самой себе. Истинный смысл вашего общества этим женщинам не постичь, они верят в него, хоть оно дает им больше, чем веру. Вера – поддержка для слабых, она заменяет сомнения, облегчая земной путь. Вы подарили им свободу, и они оценили ее, но все смыслы этого понятия им не постичь.

– Иными словами, вы считаете, что и смысл нашего общества для многих женщин продолжает оставаться тайной?

– Полина Альфовна, нет абсолютной истины, а смыслов у великого дела всегда много. Женщины поняли себя и обуздали свои неразумные страсти, и это уже свобода. Заметьте, я только о неразумных страстях говорю, а не о страстях вообще. Страсти – это созидательная сила, не-разум – совсем иное.

– Герман Генрихович, как вы правы! «Страсти – созидательная сила, не-разум – это иное…» Великолепно сказано.

– Вы знали это, Полина Альфовна, лишь не всегда могли выразить. Когда женщина поняла себя и обуздала свой не-разум, ей все меньше нужны подпорки и вера. Она сама становится творцом, управляет жизнью и даже временем. Сама решает, нужны ли ей для этой власти еще и диеты, секс и пластические операции.

– Герман Генрихович, вы меня понимаете! Мне так лень постоянно контролировать себя, сидеть на диете, делать эту йогу! Мне не стыдно теперь подойти к зеркалу, подруги вытащили меня из прежнего склизкого состояния. Но следить за каждой лишней складкой на теле, как Алена с Катькой, не могу и не хочу.

– Это ваш выбор, Полина Альфовна. Вам потребна свобода от постоянной работы над обращением вспять процесса старения тела. Многим также потребно сосредоточиться не на внешности, а на работе, размышлениях, чтении или воспитании внуков. Эти нехитрые материи, ранее представлявшиеся докукой, сужением границ мира женщин, с обретением ими свободы стали их личным выбором, им открылись новые смыслы этих материй. Финансовую свободу, которую вы дали им всем впервые за тысячелетия, они используют и на занятия, ранее казавшиеся докукой, и на поддержку красоты, ранее сжигаемой временем.

– Герман Генрихович! Мы дали женщине умение поддерживать гармонию между разумом и страстями. Свобода и покой именно из нее проистекают.

– Правильно, голубушка. Вы научили женщину управлять и самым главным, сидящим в ней самой противоречием – между разумом и чувствами. Ни одному из этих двух начал не дано и не надо побеждать свою противоположность. Искусство поддержания их единства и борьбы и дает женщинам власть, возрасту неподвластную, и лучшие члены вашего союза хорошо это поняли. Они поняли и то, что их собственная власть растет вместе с размахом, мощью и властью вашего общества и его влиянием на умы как женщин, так и мужчин. Задача в том, чтобы эту власть не отобрали.

– Мужчины?

– Да, именно мужчины. В их глазах власть ваша не бесспорна, ваша идеология их страшит. Вы же, Полина Альфовна, понимали, что такое идеология с самого начала. Екатерина Степановна и Алена Дмитриевна, мною глубоко уважаемые, стремились сдержать вас, а вы просили их не о бизнесе думать, а – как вы тогда выразились – «о семнадцатом годе». Вы хотели, чтобы женская власть, обретенная вашими клиентами, стала уделом всех женщин. «Ты женщина, и этим ты права». Именно вы вспомнили эти слова, но единомышленницы вас не услышали, и вы едва не перессорились, когда начали свой спор о «стратегии пропаганды и пиара», а закончили его признанием того, что вы построили новую женскую идеологию.

– Нам даже писать ее не пришлось, все настолько бесспорно…