Актуальные проблемы Европы №1 / 2018

Борьба с нелегальной иммиграцией из стран Латинской Америки (прежде всего соседней Мексики) являлась одним из предвыборных обещаний Д. Трампа, которое новоизбранный президент трансформировал в полноценную программу, так как в силу американской политической традиции данные кандидатом предвыборные обещания не принято полностью игнорировать или забывать. В случае же если американское общество смирится с их невыполнением, то его институты, например СМИ, не позволят этого сделать [Журбей, 2015, с. 78]. Вскоре после выборов в первом же интервью Трамп еще раз подтвердил серьезность своих намерений и пообещал депортировать из страны от 2 млн до 3 млн нелегальных иммигрантов, имеющих связь с криминалом [Trump’s wall.., 2016]. Через пять дней после инаугурации, 25 января, президент подписал указ об усилении охраны государственной границы и ужесточении миграционной политики [Border security.., 2017]. Как заявил Трамп, в течение нескольких месяцев должно начаться строительство стены на границе с Мексикой [Saenz, 2017]. Городам, которые отказываются выдавать иммигрантов федеральным властям, пригрозили прекращением федерального финансирования, а мексиканскому правительству в случае отказа сотрудничать – запретом на денежные переводы мексиканских мигрантов. Разумеется, президент Мексики осудил эти заявления и пообещал, что его страна не будет платить за возведение стены.

Протяженность американо-мексиканской границы – 3145 км. Уже имеющиеся заградительные сооружения начали возводить при У. Клинтоне – для борьбы с наркотрафиком и, как он заявил в 1993 г., организованной контрабандой людей. Сегодня совокупная длина имеющихся заградительных стен составляет 1078 км – около трети всей границы. Основная часть этих сооружений была построена после того, как Дж. Буш подписал Закон о безопасности границ 2006 г. (Secure fence act), предполагавший строительство заграждений протяженностью более 1100 км. Правда, из-за высокой стоимости проекта (6 млрд долл.) строительство не было доведено до конца. Трамп планирует построить еще около 1600 км [Сапронова, Гаврилко-Алексеев, 2017]. Хотелось бы верить, что это не столько обещания, исполнение которых позволит ему отчитаться перед электоратом о некотором сокращении числа иммигрантов в США, сколько элемент борьбы с, пожалуй, главным цивилизационным вызовом современности, стоящим перед США, как, впрочем, и перед Европой, – с угрозой, вызванной глобализацией.

Современная мексиканская иммиграция представляет существенную проблему для Соединенных Штатов. Процесс трансформации американского общества под влиянием все увеличивающегося потока иммигрантов не имеет прецедентов в американской истории. Не случайно Самюэль Хантингтон, в 1996 г. предсказавший миру столкновение цивилизаций на базе этнокультурного разделения, спустя некоторое время обратился к проблеме собственно американской самоидентификации в книге «Кто мы? Вызовы американской национальной идентичности» [Huntington, 2004]. Главные тезисы этой книги, которые стоило бы взять на заметку американскому истеблишменту, – колоссальное значение англопротестантского наследия Америки и необходимость сохранить и укрепить американскую идентичность, основанную на этом наследии. В конце книги Хантингтон предлагает три возможных сценария изменения американской идентичности [Huntington, 2004, p. 362–365].

Первый сценарий – космополитическое, открытое общество, где многообразие становится приоритетом. Пожалуй, выбор именно этого пути может стать для США неудачным, если не роковым, так как массовая иммиграция через «прозрачные» границы может коренным образом изменить демографическую ситуацию в Соединенных Штатах, которые при этом трансформируются из нации западноевропейского большинства в нацию меньшинства, что положит конец доминированию того сообщества, которое когда-то основало эту страну. Как утверждает директор Общественного научно-исследовательского института по делам религий (Public Religion Research Institute, PRRI) Роберт П. Джонс в своей книге «Конец белой христианской Америки», белым останется только смириться с потерей доминирующего положения и искать свое место в новом обществе в роли меньшинства [Jones, 2016]. Этот пессимистический взгляд отражен в ряде публикаций в СМИ (см., напр.: [Sides, 2016]).

Второй сценарий – имперский: Соединенные Штаты переделывают мир под американские ценности, пересоздают его, изменяя доминирующую культуру принимающих их обществ, оставаясь в основе своей по-прежнему англопротестантской страной. Данный путь предполагает стержневую англопротестантскую культуру и определяемое ей политическое кредо.

Третий сценарий – национально-патриотическая альтернатива. Поддержку на этом пути способна оказать религия, к которой можно апеллировать в поисках национальной идентичности, единства, солидарности, сплоченности. На этом пути у Соединенных Штатов неплохие шансы, так как американское общество (прежде всего – в штатах «Библейского пояса» на юге) более религиозно, чем многие европейские народы.