Актуальный архив. Теория и практика политических игр.

Итак, главное, принял ли он решение участвовать в необходимой для успеха либеральных реформ жесточайшей ломке всей традиционалистской структуры сознания, психики, культуры, находящихся в основе данного социума? Если решился — тогда неизбежно возникает первый вопрос: сознает ли он, что такое разрушение предполагает весьма и весьма жестокие и антигуманные средства (культурный и идеологический шоки, социальный террор, глумление над «тотемами туземцев», нарушение их «табу», алкоголь «масс-культуры» и прочее). И что именно эти средства будут необходимыми, коль скоро он встал на путь ломки именно фундаментальных основополагающих структур традиционного общества?!

Второй вопрос. Коль скоро он согласен на это, то сознает ли, что, встав на путь «великой ломки», действительно необходимой в качестве предпосылки успеха либеральных реформ, он обязан «поступиться» на неопределенное время (ради «светлого будущего») всеми либеральными принципами, стать адептом не только культурного и идеологического «террора», но и политической диктатуры, поскольку протест против такого насилия над фундаментальными структурами традиционалистского общества потребует насильственного подавления, насильственного «втягивания» в новый «либеральный рай».

Третий вопрос. Сознает ли он свою ответственность за то, что этими действиями резко повышает вероятность и масштаб «консервативной судороги»?!

Четвертый вопрос. Готов ли он нравственно и политически пережить эпоху гражданской войны — в конце XX века?!

Пятый вопрос. Разрушив традиционное общество, на время становления «гражданского» (а оно всерьез становиться на ноги не сможет и не захочет, пока не будет сломано традиционное), он должен будет опереться на национальный фундаментализм, потому просто, что больше «опереться» будет уже не на что.

Шестой вопрос. Между ценностно-рациональным способом действия, сформированным (как высокая норма) данным типом общества и целерациональным действованием, слагающим основу либерального общества, как показывает опыт последних лет, ему придется преодолеть полосу массового аффективного действия, причем не подавляя, а возглавляя эту аффективную массу, неизбежно встающую на данный путь, коль скоро всерьез начата ломка традиционалистских устоев?! Понимает ли он, к чему это приводит на практике?!

Седьмой вопрос. Основополагающими для либерализма являются антифашистские устремления. До сих пор либерализм лишь приравнивал коммунизм к фашизму, как два негатива. Однако в случае утвердительных ответов на шесть предыдущих вопросов ему придется признать, что неизбежно возникающий при «ломке» такого масштаба «фашистский капитализм» (мы используем здесь не ярлыки сторонников пресловутой Нины Андреевой, а строгий термин, введенный американцем, профессором Массачусетского технологического института, лауреатом Нобелевской премии в области экономики Полом Самуэльсоном) — «фашистский капитализм», повторяем, является благом.

Восьмой вопрос. Удастся ли перейти к либеральной модели от «фашистского капитализма» в сколь-нибудь обозримом будущем?

Девятый вопрос. Не приведет ли установление «фашистского капитализма» на шестой части земного шара, в непосредственной близости от Германии и Японии, к сворачиванию европейского либерализма, уже и так сдающего одну позицию за другой под напором других, альтернативных, философских и политических направлений?

Десятый вопрос. Осознается ли, что в поле новых цивилизационных тенденций традиционализм уже не воспринимается как преграда для развития? Наоборот, в лидирующих странах идет попытка восстановить целый ряд традиционалистских основ в культуре, идеологии, психологии, политике как предпосылок перехода к «третьей цивилизационной волне».

С невероятным трудом разрушив традиционализм у себя в стране сегодня якобы ради того, чтобы ускоренно развиваться и наверстывать упущенное, якобы ради вхождения в мировую цивилизацию, не окажемся ли мы в очередном, еще более глубоком «застое», не окажемся ли выброшенными из стремительно развивающейся цивилизации вместо того, чтобы войти в нее?! И неужели для нашего общества нет иного пути, кроме встраивания именно в «хвост» мировой цивилизации?

Неужели мы не можем двигаться, меняя трассу таким образом, чтобы «сойтись» в начале XXI века, осуществляя позитивную конвергенцию взамен негативной?!