Акулы из стали. Последний поход

Да чего там приступать, собственно? Два литра на шестерых – так, для запаху же только. Ну, кроме помощника – тот алкоголь воспринимал болезненно (видимо из-за размеров своего организма) и непонятно вообще зачем пил: три стакана и в сопли. Сплошной перевод продукта, согласитесь: ни светских бесед развести, ни нюансов боевой подготовки на текущий период обучения обсудить. Остальные, конечно, даже и понять не успели: всосался там у них уже спирт в кровь или всё ещё по ЖКТ бродит, а помощник уже улыбается и ко всем лезет целоваться от избытка братской любви. Ну и раз он такой всем брат стал, то намекнули ему, что неплохо бы добавки принести, а он такой: вот решительно не понимаю, на что это вы тут намекаете, но я абсолютно сух в плане запасов спирта. Позвольте, возражает ему остальное общество, а не вам ли давеча выдавали чуть ли не канистру? Не-е-ет, возражает им помощник, это же на проверку плотов выдали, там всё под счёт, он проверил, ни капельки лишней, вот ровно по два с половиной килограмма на плот. И общество, конечно, тут же смеётся ему в ответ, что какой он наивный, раз думает, что там прямо будут придираться – двадцать пять он килограммов спирта привёз на десять плотов или двадцать три. Нет, ну если у него первый раз с плотами, то оно понятно: с плотами ведь в первый раз всегда волнительно, как с женщинами, в плане подготовки к процессу, полной неопределённости конечного результата и туманных перспектив на будущее.

Не знаю, что там уж задело помощника, наверняка упоминание женщин, но, велев всем его ждать и не расходиться, он удалился. Посидели, подождали. Сходили покурили, ещё подождали. И ещё подождали, а потом ещё, а потом уже решили, что надо бы и спать ложиться, пока хмель вовсе не выветрился, а то стараешься, стараешься, а, как дураку, спать опять трезвым ложиться.

Утром все идут на подъём флага, а помощник в центральном сидит мрачнее не то что тучи, а самого одинокого утёса в самом северном море и велит от него отстать – даже вахту из центрального выгнал, чтоб не мешали сосредотачиваться. Хорошо, что вчера вахту нёс мичман Валёк, который за спиртом следил пуще, чем некоторые за платьем снову следят: он-то и поведал, что там было дальше. Прибежав в свою каюту (восьмой отсек, носовее перехода в девятнадцатый), помощник долго чем-то гремел, стучал и булькал, вроде бы даже упал один раз, и в итоге вышел из каюты, баюкая в руках трёхлитровик, практически полный спиртом. Что значит – откуда я знаю, что спиртом? Он же от воды отличается, если определённый опыт в этом деле иметь, да и дальше… события показали. Бежал помощник радостно, Валёк сразу вспомнил мультипликационный фильм про то, как к ослику бежал Пятачок. Вот оно, подумал ещё Валёк, как мало нужно человеку для сиюминутного счастья – всего лишь иметь возможность порадовать друзей. Но коварная возможность, видимо обиженная за слово «иметь» в мыслях Валька, решила отомстить и друзьям не отдаваться.

Взбежав по трапу молодым маралом, помощник уже резво занёс ногу в люк девятнадцатого, но тут его метацентрическая высота, как и любая порядочная метацентрическая высота, когда за ней перестают следить, устремилась к его же центру тяжести, и, потеряв остойчивость, помощник рухнул на площадку трапа, разбив банку самым звонким и эффективным способом.

Потоки «шила», счастливые от своего освобождения из оков банки, вместе с осколками этой же банки с радостным гиканьем ринулись вниз по трапу – прямо под ноги выходившим из сауны командиру и командиру дивизии. Те были распаренные до красноты, довольные и умиротворённо завёрнутые в простыни. Прямо как римские патриции, если бы римские патриции носили тапочки в дырочки и проставляли чёрные штампы «ВС» со звездой на своих туниках. Ну и испарения, конечно же, сразу принялись пропитывать воздух в отсеке.

– Нормально вы командира дивизии встречаете! Это я решительно одобряю! Хотя, конечно, предпочитаю внутрь, ноги я и так уже помыл.

Командир промолчал.

– Что тут за гвалт? – из каюты вышел механик.

– Что за шум? И вонь? – из каюты вышел замполит.

– А чего ты башкой крутишь? – уточнил командир у помощника.

– А вот думаю, откуда командующий флотилией выскочит!

– Ты лучше думай, что утром в объяснительной мне напишешь. Пойдёмте, тащ адмирал, у нас есть благородный коньячок для укрепления здоровья, чего нам тут стоять!

– А у меня тоже здоровье так себе! Боюсь даже, что комиссуют вот-вот! – запустил пробный шар механик.

– Ну заходи тогда. Нытик.

И вот как это объяснить, тем более – письменно? Ну устно можно что-то промямлить, помяться ногами, виновато в пол посмотреть, с детства своего трудного зайти и сложного семейного положения, повздыхать и сделать вид глубокого раскаяния, похлопать ресницами и пообещать, в конце концов, что больше так не будешь. А письменно? Как мяться письменно? Вот и помощник не знал. Хорошо, что трюмные на войне своих не бросают, а то до сих пор так и сидел бы.

– Ну чо ты, Уася? Чо горюешь-то?