Акулы из стали

– Открытка, – говорит Паша.

– Нет, Павел! Это – не открытка!! Это, Павел, прямая угроза твоему существованию, как личности!!! Беги, павел, немедленно, хрен с ними, с этими представлениями! Мне твоя молодая жизнь дороже, я же потом себя до конца жизни простить не смогу!!

– Да всё нормально, тащ командир, у меня всё под контролем!

– Павел, если бы мне каждый мой знакомый, который говорил, что у него всё под контролем, а потом женился, выдавал по рублю, то я давно уже купил бы себе эту подводную лодку! Женщины, Павел, это тебе не баллистические ракеты! От них в бункере не спрячешься!

– Да я же знаю в женщинах толк, тащ командир! – гордо оттопыривает губы Паша.

– Мой йуный друх!!! – хлопает командир Пашу по спине, – если ты их ебёшь, то это не значит, что ты их контролируешь! Запомни эту житейскую мудрость! И, вообще, в этом деле никогда не поймёшь кто кого, на самом деле, ебёт!

Ну и, конечно же, все Пашу подъёбывали просто в перманентном режиме.

– Василич!! – кричит, например Паша своему турбинистическому мичману, – пошли в четырнадцатый шихту грузить!!!

– Не Паша, я с тобой в трюм не полезу!

– Чо эта?

– А я не верю, что у тебя на Таню, как на женщину стоит! Значит стоит, как на мичмана, а я же тоже мичман и, поэтому, боюсь с тобой в полутёмный трюм лезть!

Ну и так далее. Недели через две мы передали корабль другому экипажу на два месяца, чтоб они сдали какую-то задачу и не вылетили из "линии", а сами переселились в казарму.

А казарма 18 дивизии первой флотилии Северного флота ВМФ РФ атомных подводных крейсеров самого, что ни на есть стратегического назначения представляла собой краткую, но наглядную картину развала эсэсэсэра: её отгрохали из белгого кирпича в девять этажей, проложили в ней трубы и даже почти везде поставили окна и двери. А потом этот самый СССР развалился и финансирование строительства резко закончилось.

– Ай, ну нормальная казарма, чо! – решило флотское начальство, подписало все документы и разрешило в ней жить экипажам, наверняка для того, чтоб служба на берегу прививала любовь к морю с невыносимым свербением везде и даже в чреслах.

В казарме не было отопления, не было воды, везде валялись какие-то электрические времянки, в автоматах, вместо предохранителей, торчали гвозди и дыры в окнах были забиты матрасами. Дежурный по части сутки ходил в шинели (с клеточками от панцирной койки на спине), шапке и рукавицах. Очень, доложу я вам, пригодился тут навык писать водолазные журналы в СГП))).

– Так! – сказал командир на одном из первых построений, – мы не можем ждать милостей от природы, в лице Паши и, поэтому у меня вопрос не в бровь, а в глаз. Кто умеет нормально печатать на печатной машинке?

– Эдуард, нормально хуярит! – докладывает Антоныч.

Я смотрю на Антоныча как лань на охотника с явной гомосексуальной ориентацией, а Борисыч шепчет ему: "Ну ты и подстава, Антоныч!", "Зато медаль быстрее получу!" – так же шёпотом огрызается ему Антоныч.

Нам, с ещё одним офицером выделили отдельную комнату, в которой были все окна, поставили стол, стул и обогреватель из двухметровых тенов, но от него очень быстро начинала болеть голова и туманился мозг, поэтому мы его выкинули. У вас когда-нибудь обветривались руки в помещении? У меня – да))) Сидишь, как монах-схимник, укутанный в шинель и синими пальцами синих ладоней долбишь на машинке :

"Мичман Иванов, в сложной обстановке, приближенной к боевой, менял фильтр на испарителе, заткнув своей жопой телом отверстие, для его вставления и своей мужественной военно-морской грудью, не давал забортному давлению в сто двадцать атмосфер проникнуть в подводную лодку и сорвать выполнение боевой задачи! И поэтому мы просим и даже требуем выдать ему медаль имени Ушакова, чтоб каждая прохожая собака в его родном городе Черновцы знала, какая же это всё-таки героическая личность, а не штабной дрищ!". Хотя, у штабных наград больше было и подводники всегда безошибочно угадывались в любом сборище военных, по малому количеству наград на груди.

Правда на командира Таня напечатала представление лично. Командир дивизии тогда искренне хотел, чтоб нашему командиру дали Героя России и сам даже отказался от претензий на это звание, хотя пол автономки плавал с нами старшим на борту и, технически, имел на это право. Это благородный человек,- контр – адмирал Домнин Владимир Иванович (пусть земля ему будет пухом), я хочу, чтобы вы знали это имя, он этого заслуживает!

Я его помню таким:

Это они с нашим командиром на мостике.

Но, похоже, что выше него никто этого не хотел и звание Героя до командира не дошло, хотя представление Таня напечатала от души, когда нам его старпом читал перед строем, мы все плакали слезами восторга и хлопали в ладоши, а потом слегка подъёбывали командира, то прося у него автограф в удостоверение личности, то обещая не мыть руку, после того, как он её пожал. "Да ну вас, пидорасы!" – обычно отмахивался командир от жестов поклонения себе.

А служебный роман с Таней поглощал Пашу всё больше и больше.