Акулы из стали

И Паша приезжал и ковырял мне Топаз и вводил его в строй, а потом мы съедали две мои сосиски, запивая их пол-литрой спирта и сидели курили на ограждении рубки и рассказывали друг другу про то, что ну вот что за говно вокруг твориться, ну как так, нас тут кинули все, на этом ебучем Севере и что-то требуют, стращая долгом, а мы: капитан-лейтенант военно-морского флота и старший специалист чего-то там, оба с высшими образованиями, две сосиски из вакуумной упаковки на обед себе за роскошь считаем. И командир, проходя мимо, открывал было рот, видя нашу дерзкую наглость, но потом закрывал и молча шёл дальше.

Но самые отчаюги были, конечно, те, которые работали с системой ВВД. ВВД – это система воздуха высокого давления. Воздух сжимался компрессорами до давления 400 килограмм сил на сантиметр квадратный, закачивался в стальные баллоны между прочным и лёгким корпусом и служил, в основном, для продувания балластных цистерн. Чрезвычайно опасная вещь, при небрежном с ней обращении. Можете себе представить, что будет с вашим организмом, если на каждый квадратный его сантиметр резко надавит четыреста килограмм? Отсюда и до Шпицбергена распылится ваш организм. Тьфу-тьфу-тьфу, конечно.

Так вот, когда к нам приходили рабочие работать с этой системой, то на пульт управления общекорабельными системами в центральном пост вывешивалась вооот такенная табличка "Запрещены переключения в системе ВВД, блядь!!! Категорически!!! Работают люди!!!!"

Сижу, дежурю. Входит один из специалистов.

– Давайте, говорит в шестую ЦГБ дунем немножко, надо пневмоклапана проверить

– Ты нормальный? – спрашиваю его, – Табличку видишь?

– Да всё нормально, я всё знаю, всё под контролем!

– Ну сам тогда дуй, контроллер, – говорю, – мы на флоте таблички приучены чтить и уважать.

Ну дунул он, значит, недолго так, сидит, в блокнотике себе что-то пишет. И тут слышим: откуда-то вопль доносится и, по нарастающей звуковой амплитуде, приближается к нам:

– Ктооооооо??? Ктобляяяяяя!!!! Убйуууууубляяя!!!

Не успел я моргнуть, как этого дульщика и след простыл, а в центральный врывается товарищ его, весь в говне каком-то, волосы дыбом, глаза, как у рака, на 360 градусов вращаются, в руках ключ от перемычки ВВД (такая железная палка метровой длины, а на конце её два захвата под болт диаметром пятьдесят сантиметров)

– Ктобля !? Ктодулна?!!!

– Не, не, не, – говорю, – товарищ, это Вы зря тут на меня глазами вращаете. Это дул коллега Ваш по цеху

– Гдебля?!! Гдебляон!!??

Беру переговорное, спрашиваю у верхнего вахтенного, а не выходил ли гражданский специалист с корабля?

– Так точно – бодро докладывает верхний вахтенный, – умчался в сторону штаба чуть не по воде!

– Сууукааааа! – воет второй и бежит наверх

– Суууукааааа! – слышу его вопль над заливом в центральном.

Спустился назад минут через пять. Остыл уже немного, только руки трясуться и глаза дёргаются:

– Простите, товарищ дежурный, а не будет ли у вас штанов запасных, а то мне мои постирать надо срочно?

Дали ему штаны, конечно. В душ отвели, чаем отпоили. Оказалось потом, что он как раз в этой цистерне и сидел, куда товарищ его дунул. Представляете, – сидити вы себе в огромной, тёмной и склизкой бочке, а туда четыреста килограмм на сантиметр квадратный воздуха расширяются? Вой, холод и вообще натуральное ощущение пиздеца, должу я вам. Я, конечно, в ЦГБ не сидел, но перемычка в 16 отсеке бахнула один раз.

Сидим, значит, в центральном, никого не трогаем, а у нас резко пилотки с головы сдувает. И шум, такой, как от прибоя, только не ласковый. Вентиляция у нас так не может точно, начинаем панически оглядываться и вижу я, к своему глубокому удивлению, что у нас перемычка ВВД в шестнадцатом открылась, а она разобрана как раз в это время на протирку спиртом. Значит представьте себе – мы в 18 отсеке, перемычка через 19, 8, 10, 12, 14 аж в 16 бахнула – метров восемьдесят и совсем не по прямой, а волосы дыбом встают. Это хорошо ещё, что люки переборочные между отсеками у нас открыты были, в связи с ревизией ВВД. Кричу командиру дивизиона живучести:

– Игорьбля!!! Перемычка шестнадцатого!!!

Бежим с ним, роняя кал, в шестнадцатый отсек, жутковато, конечно, "надобылоучитсянабухгалтера" – думаешь в этот момент, но поздно уже. Прибегаем в шестнадцатый, а там декорации к фильму "Морозко": всё в блестящем белом инее, холодина, из перемычки сосульки растут…начинаем клапанами ручными перемычку от остальной системы отсекать, чтоб остальные дружно не бахнули сюда же. Клапана железные, руки примерзают, кожа рвётся, кровища капает – романтика. Перекрыли, возвращаемся в центральный, коленки трясуться, руки в крови. Командир встречает:

– Чо, убили там кого?

– Не, – говорим, – руки к железу примерзали

– Ну дык ёпт, это же железо же! – резюмирует командир, довольный тем, что всё хорошо закончилось.

– А мы думали, что железо, это пластамасса, – смеётся от нервного перенапряжения Игорь.

– Не стыдно, командира-то подъёбывать? – уточняет, на всякий случай, командир

– Неееет!! – ржём уже вдвоём с Игорем